Карсавин не обиделся, он даже в ответ махнул рукой, а потом сказал, ни к кому не обращаясь:

– Теперь понятно, почему на финансовом рынке такой, извините за грубое слово, бардак: никакого уважения к честным налогоплательщикам.

Место они нашли метров за сто, почти в самом конце вереницы машин. Вышли и направились к площади. Банкир их поджидал, рядом с ним стояли жены его заместителей: Люба и Виолетта.

А с площади неслась громкая музыка, и пронзительные женские голоса орали:

– Что такое, – удивился компьютерный гений, – цыгане приехали?

– Они живут здесь, – отозвался писатель. – Рядом есть целый цыганский поселок. Очень вежливые и приличные люди. Я как-то в очереди стоял за овощами. И вдруг чихнул. Сразу с двух сторон мне: «Будьте здоровы!» Посмотрел, а это цыгане мне здоровья желают, а вся очередь из русских промолчала. Вот такие они… Цыганки здесь не пристают с гаданиями, пьяных цыган не заметно. Только в овощных магазинах очереди от них большие образуются, потому что каждый из них берет два яблока, две груши, два апельсина… Или по три… В зависимости, у кого какая семья.

Они подошли к банкирской компании, поздоровались. Обе женщины, приехавшие в машине Панютина, поцеловали Марину, как старые подруги.

На площади перед местным Домом культуры стояли шатры: в некоторых что-то продавали, в других были устроены аттракционы – стрельба из пневматических винтовок или бросание ватных мячиков в пустые пивные банки, а в одном стояли детские пластмассовые лошадки, которые покачивались. На одной из лошадок, прижавшись щекой к пластмассовой гриве, спал ребенок лет трех с соской во рту.

За прилавком скучала женщина, продающая билеты на это представление.

– Не желаете ли в скачках поучаствовать? – обратилась она к Марине.

– Меня укачивает, – ответила Лужина и показала на ребенка: – А кто его бросил тут?

– Никто его не бросил, – обиделась женщина-билетер, – это мой жокей. Не дома же его одного оставлять. Он, может, целый год о таком счастье мечтал.

– … Ты услышь меня, – кричал с открытой эстрады Дома культуры цыган, – под окном стою я с гита-ра-а-ара-а-ю-ю!

Спутники исчезли в толпе, и Марина бросилась их искать. Подруг банкира Любу и Виолетту обнаружила быстро в ближайшей пивной палатке. Обе сидели и с умным видом смаковали мутное пиво.

Над стойкой возвышался пожилой мужчина и наполнял очередную кружку – только непонятно для кого.

– Попробуй, – предложила Виолетта, – это местное: называется «Кирьясальское».

– Деревни такой, Кирьясала, давно уже нет, – произнес продавец пива, – даже фундаменты не сохранились, а пиво там будто бы до сих пор варят.

– И кто же такой ушлый? – поинтересовалась Люба.

– Да я, – признался мужчина, – таких специалистов, как я, здесь нет.

– Вас случайно не Васей зовут? – спросила Марина. – Вы из Куйвози?

– Вообще-то я – Петя. А Вася – это мой брат-ренегад, который забросил семейную традицию и варит… даже стыдно сказать, какое пойло.

– Такое плохое у него пиво? – удивилась Люба.

– Вася варит виски, – объяснила Марина, – народ хвалит.

– Какой народ? – возмутился продавец. – Алкаши одни.

– Писатели даже хвалят, – продолжала издеваться Марина.

– Да алкаши они, ваши писатели. Что Хемингуэй, что Ремарк. Вот поэты – совсем другое дело. У нас тут один – у него столько книжек написано! Так даже мой продукт в стихах отметил.