Табличка «Продукты» криво висела над дверью облупившегося здания.

Осыпающиеся бетонные ступени завели меня в торговый зал. Я встала у входа, быстро моргая, что привыкнуть к сумеркам, после яркого солнца.

– Чего желаете? – пухлая женщина с щечками-яблочками смотрела из-за прилавка, – Вы сюда в гости или проездом?

– Пока не знаю, я путешествую по стране. Мне нужна гостиница или отель, есть здесь такое? – я озиралась по сторонам, несметное количество полок, прилавков и холодильников были забиты продуктами, вещами, обувью, стройматериалами и прочим товаром. Здесь точно найдётся всё, это к гадалке не ходи.

– Пошли ко мне на постой, плату буду брать маленькую, – от угла отлепился дед. Седая борода доходила чуть не до пупа, вихры волос торчали в разные стороны. Льняные рубашка и штаны были подвернуты, так как дед был маленьким, сухоньким, а вещи не с его плеча, – шча хлебушка дождёмся и домой.

– Я не одна… У меня собака… Большая…, – я подошла поближе к дедушке.

– Места всем хватит, но за собаку придётся доплачивать.

Мы постояли в магазине некоторое время. Покупатели смотрели на меня с интересом, а любопытная продавец выспрашивала подробности жизни. Пришлось с три короба наврать о своём прошлом, настоящем и планах на будущее.

Скрипнула дверь и в магазин вплыл огромной, деревянный лоток с хлебом. Аромат заполонил помещение, пахла не только свежая выпечка, но и промасленные доски лотка.

– К вам новый русский приехал какой-то? Там такой джипяра стоит у крыльца! Закачаешься! – хлебник закатил глаза.

– Кхм, кхм, это мой… —я подала голос из угла, взгляд мужчины изучал меня.

– Внуча это моя, шо ты пялишь зенки свои? – дед встал передо мной, заграждая от хлебника.

Мы купили несколько булок хлеба, он ещё был горячим. Хотелось откусить зажаренную корочку и запить ледяным молоком. От таких мечтаний засосало под ложечкой. К покупке добавились колбасы, сыр и конфеты к чаю. Как ни странно, но оплата картой в допотопном магазине была и работала без перебоев.

Мы вышли из магазина и ждавшее нас солнце радостно бросило в глаза слепящие лучи, а машина закачалась от перетаптываний Шаха. По одному моему взгляду пёс понял и юркнул между сидений на заднее. Дед кряхтя залез в машину, и принялся крутить кончик бороды.

– Я Акиа, а Вас как зовут?

– Дед Ерей я. Шча по прямой езжай, а потом направо, – было видно, что деду неуютно в такой машине. Он озирался по сторонам, цокая языком, – вот это аппарат! А мой жигулёнок уже плохо заводится, искал причину, да никак не докумекаю что не так. Дорогая поди игрушка-то?

– Не знаю, мне подарили.., – пожала плечами я.

Любопытный Шах просунул мокрый нос между мной и дедом, пытаясь понюхать второго. Ноздри широко раздувались, вбирая запах нового пассажира.

– Ну шо ты, лохматулька? – дед Ерей повернулся к алабаю и по-отечески потрепал по загривку. Шаху такое понравилось, и он полез к деду активнее, – как зовут его?

– Это Шах. Мой верный друг и спутник!

– Шах, король значится? – дед рассмеялся, не переставая гладить собаку.

Дом гостеприимного деда стоял отдельно от всех, на краю деревни. Он жил один, но сад и огород были ухоженные, в доме царствовала идеальная чистота и пахло травами. Он провел меня по коридору в дальнюю комнату.

– Ну, располагайтесь в своих новых хоромах, – крякнул дед, – шчас стол накрою, а вечерком баню истопим, агась?

Он ушел, прикрыв за собой скрипучую дверь. Мы с Шахом принялись осматриваться. Беленый потолок, стены с обоями в полоску завешены картинами и иконами, над дверью висела подкова. Большая железная кровать стояла в левом углу, по центру комнаты было огромное окно с раскрытыми створками, трюмо с зеркалом и допотопный шкаф стояли в правом углу при входе, кресло стояло напротив. Не люкс, но жить можно.