На белой отглаженной скатерти стоял горячий котелок с наваристым борщом, ржаной хлеб, нарезанный толстыми ломтями разносил легкий аромат тмина. Соленые сало соседствовало на блюде с холодцом, маринованным чесноком и огурцами, рядом в блюдце налита горчица. У меня потекли слюнки, хотелось наполнить свою миску до краев и хрустнуть огурчиком в прикуску с чесноком, но я выжидала, пока баба Жита завершит свои дела в летней кухне.

В начале ужина были разговоры о быте, здоровье и прочих ежедневных делах, а вот когда почти пустой котелок с борщом заменился на заварник, а блюда с соленьями превратились в блюдца с вареньем и медом, пошла неспешная беседа и введение меня в курс деревенских дел. Баба Жита говорила тихо, почти шептала, опасаясь лишних ушей:

– Когда Алтея пропала, все было тихо и мирно. Мы сначала и не докумекали, шо она куда-то сгинула, потому что в люди выходила редко, обращались за помощью к ней ещё реже. Кому надо чернотой судьбу перечеркивать? А вот уже несколько лет кто-то покоя не дает нам… Начали дары к её дому носить, ну, чай ты видела всё своими глазами. Началась б. е. с.о.в.щ.и.н.а в деревне, то по окнам темень шастает, по в хлевах со скотиной дела плохие творятся, то нашествие змей, шагу ступить негде, клубками гадюки извиваются, то вот зимой волки пришли, несколько стай. Складывается впечатление, будто нас извести хочет кто-то. Никак с Ереем поймать не можем, ускользают негодники! – бабка хлопнула морщинистой ладонью по столу.

– Та морок потому что на нас! Мо-рок! Жит, ну сколько раз тебе говорить надобно то, а?! – дед Ерей был зол, искры так и летели из глаз, – Акиа, помоги нам, в долгу не останемся. Будяй про тебя много чего рассказал, нам, у тебя молодой, есть чему поучиться.

– Дед Ерей, да разве я что-то умею? Это всё мои друзья по сути, я так… О силе узнала спустя большое время, никто ничему не учил. Сама что-то пытаюсь, считай балуюсь больше, чем какую-то пользу обществу приношу.

– А чавой так? – баба Жита подалась вперед, а я, устав все скрывать, вывалила на стариков свою историю, в ответ на их искренность. Слушали внимательно, не перебивали, а после исповеди, бабка выдала, – дак это ты нашинская получается! Это ж как завертелось! – она хотела добавить что-то ещё, но дед прервал:

– Житка, вот с детства чепуху мелешь! Будет девка тут жить и потихоньку все свои тайны и разгадает, если они вообще есть! Пошли домой, неча рассиживаться, скоро темнота накроет.

Сверчки пели колыбельные деревне, горячий днём воздух превратился в туманную дымку, скользящую под ногами юркой ящеркой, на небе зажигались первые, бледные звезды. Домой заходить не хотелось, но дед затащил нас, напугав нежитью, шастающей по ночам.

– Они выходят ночью из укрытий своих и в окна заглядывают, открыть пытаются, коль доберутся до тебя, всё, каюк.

Мне очень хотелось разгадать загадку, подсуропленную Будяем, но как это сделать вдвоем, ума не приложу.

Ночь пришла быстро, укутала Славкино звездным пледом, наслала сон на местных жителей и уселась нести пост на смену солнцу. Слышался редкий лай собак и драки котов, не поделивших невесть что.

Я сидела на табурете близ окна и следила за улицей, блекло освещенной луной. Дед Ерей давно храпел в своей спальне, Шах лежал у моих ног и сладко посапывал, в какой-то момент сморило и меня, а когда открыла глаза, по улице шли черные силуэты. В этот же миг деревню поглотила тишина, собаки и кошки затаились и затихли.

Нежить шла по улице, просачиваясь через калитки и заглядывая в окна домов. Занавеска в кухне была прикрыта, но так, чтобы я сидя сбоку от окна, видела происходящее. Засмотревшись на процессию за забором, я не заметила, как один из силуэтов подобрался к окну около наблюдательного поста. Тень появилась бесшумно, приложила длинные, костлявые пальцы с стеклу и сразу же отдернула их, шипя как раскаленное масло на сковороде. Перед тем как зайти в дом, я протерла стекла святой водой, а на деревянных рамах нарисовала кресты.