Раздался непонятный звон, и Эйприл первым делом решила, что включилась другая сигнализация, предупреждая о новой катастрофе. Дети посмотрели на духовку и детектор дыма, окна и двери, но у них не было готового плана действий для странного звона, и никто не знал, какие позиции занимать.

– Что это? – спросила Эйприл, но все молчали. Похоже, никто даже не догадывался, что произошло, но тут Сэйди подскочила и воскликнула:

– Он работает!

– Кто работает? – одновременно спросили Колин, Тим и Эйприл, бросая на девочку подозрительные взгляды.

– Дверной звонок!

– У нас есть дверной звонок? – хором спросили все трое.

После возвращения Габриэля множество людей стучали и кричали, заходили и заглядывали в дом Винтерборнов. Двери особняка почти не закрывались из-за потока адвокатов и репортёров, чиновников и партнёров по бизнесу. Все хотели отхватить кусочек от давно пропавшего Винтерборна, поэтому Габриэль запер ворота и отключил телефоны. С тех пор как уехал Смиттерс, никто не мог войти в стены особняка.

Когда звон повторился, Эйприл сказала:

– Я открою.

Шагая по коридору и через фойе, девочка гадала, кто бы это мог быть. Ведь Смиттерс сейчас находился где-то в районе Тихого океана, а Иззи не стала бы звонить в звонок.

Или… вдруг звонила Иззи? Может, она забыла ключи… Может… Эйприл не хотела тешить себя надеждой, но надежда поднималась в груди без её разрешения, поэтому девочка затаила дыхание, распахивая дверь.

И оказалась лицом к лицу с женщиной, которая совершенно точно не была Изабеллой Нельсон. От разочарования Эйприл чуть не затошнило.

– Кто вы? – спросила Эйприл.

Возраст незнакомки было сложно понять. Эйприл подозревала, что она всегда была старой. И недовольной. Рот кривился так, словно женщина выжала слишком много лимона себе в лимонад, а затем втянула через трубочку семечко и не успела его выплюнуть.

Незнакомка открыла рот и сказала:

– Это ты кто? – таким тоном, словно хотела преподать Эйприл урок хороших манер.

– Я первая спросила, – возразила девочка. – Между прочим, сейчас не я в вашу дверь звоню, верно?

На лице женщины появилось выражение, словно ей только что дали пощёчину, но Эйприл даже не убрала ладонь с дверной ручки.

– Где твой опекун?

– У меня его нет, – сказала Эйприл, хотя это было не совсем так. Раньше фондом Винтерборнов, который был учреждён их семьёй, управляла Иззи. Девочка догадывалась, что теперь, когда главой фонда стал Габриэль, то и опекунство над детьми формально перешло к нему. Но, откровенно говоря, большую часть времени Эйприл чувствовала, что это она за него отвечает. И это началось задолго до того, как Габриэль начал спать на груде белья. На самом деле с ним было гораздо меньше хлопот, когда он лежал без сознания и истекал кровью.

Женщина обдумала слова Эйприл и взялась за крошечный карандашик, который висел у неё на шее на серебристой цепочке. Как свисток.

– Я ищу Габриэля Винтерборна, – пояснила женщина, и Эйприл рассмеялась.

– Леди, вы такая не первая.

Впрочем, она была самой старой из всех. Но девочка мудро оставила свои наблюдения при себе.

Когда женщина начала что-то писать на планшете с зажимом, нашёптывая слова себе под нос, её карандашик чудесным образом стал казаться ещё меньше.

– Разрешает детям открывать дверь незнакомцам, – она взглянула на Эйприл и добавила: – Без присмотра! – и в придачу подчеркнула эти слова два раза.

– Понимаете, он сейчас завтракает, – беспомощно сказала Эйприл. – И он сегодня злой. А ещё у нас кончился кофе, поэтому он стал ещё злее, но если хотите, вы можете сказать мне, что…

– Эйприл, иди сюда! – раздался из кухни резкий голос, а женщина снова схватилась за свой карандашик и написала: «Демонстрирует неспособность управлять гневом…»