– Поставь меня на место, мне уже тридцать! – схитрила Елена. На самом деле ей, как и Андрею, было только двадцать восемь.

– Ну, раз тридцать, всё, мое внимание к тебе отныне утрачено. Я умываю руки.

Он осторожно опустил Елену на середину ковра и картинно раскланялся. Все присутствующие рассмеялись.

– Пока вы тут забавлялись, к нам еще гости подошли, – вернувшись в гостиную, сказал Сергей Алексеевич.

Вслед за Савельевым вошли две девушки. Они тоже не в первый раз участвовали в собраниях клуба. Первая, совсем еще молоденькая, немного стесняясь, поздоровалась, сказав лишь одно единственное слово приветствия. Девушку звали Таня Морозова. Ее немного вздернутый носик слегка порозовел от плохо скрываемого волнения.

– Проходите, проходите, присаживайтесь, – захлопотала около юных созданий Инга Михайловна, заметив их растерянность и нерешительность.

Вторая из девушек, Наташа Кольцова, была тоже совсем еще молодой, всего года на два постарше Тани. Обе они учились в МГУ, на факультете, где преподавал Савельев.

В университете почти все знали об увлечении неунывающего преподавателя. Немало своих учеников в течение многих лет существования клуба Сергей Алексеевич понемногу приобщил к экспедициям, походам, общим интересным занятиям, требующим от каждого участника порой проявлений определенной выдержки и мужества. Поколения студентов сменялись, ребята разъезжались по стране, обзаводились семьями. Кто-то постепенно отходил в сторону от дел клуба, кто-то поддерживал связь со своими единомышленниками, но атмосфера дружественности в «Атлантиде» существовала всегда, с первого дня после его образования.

– Кажется все, кто обещал приехать, в сборе, – сказал Сергей Алексеевич, вновь присаживаясь на диван, – можно начинать.

Сколько раз уже Андрей вот так ожидал этого удивительного, ни с чем несравнимого мгновения приобщения к тайне. Перед каждой встречей он, как мальчишка, трепетал от нетерпения, желая ощутить новый неожиданный поворот в своем устоявшемся сознании.

Сергей Алексеевич вышел на несколько секунд из гостиной, а когда вошел вновь, то все присутствующие обратили внимание на изменившееся выражение его лица. В обычно спокойном, непроницаемом взгляде появились искорки мальчишеской бесшабашности и таинственности, которая никак не хотела оставаться нераскрытой, рвалась наружу в ожидании быть понятой и надлежащим образом оцененной.

– Друзья, я пригласил вас сюда, чтобы сообщить наиважнейшее сообщение, – почти по-гоголевски, с пафосом, начал математик. – С таким нам в клубе сталкиваться еще не доводилось.

Он держал в руках небольшую пластмассовую коробку, по размерам немного большую, чем обыкновенный школьный пенал. Сергей Алексеевич открыл ее и вынул кусочек серебристо-голубого металла, с одной стороны, видимо, выкрашенного черной матовой краской.

– Насколько я осведомлен на сегодняшний день, в этом осколке заключена тайна, к которой до нас еще никто не имел возможности прикоснуться. Нам первым предстоит приобщиться к ней и, если повезет, постараться, по крайней мере, приблизиться к ее познанию, к ее раскрытию.

– Что это? – первым не выдержал со своим реактивным характером Юра Хрусталев.

– А как ты думаешь? – протянул Савельев загадочный осколок. – Возьми, посмотри, потрогай.

Юрий несколько секунд рассматривал доверенный ему ключик от нераскрытой тайны, повертел его в руках, поднес поближе к свету и вновь передал Сергею Алексеевичу.

– Насколько я понимаю в материаловедении, это кусок какой-то качественной, высоколегированной стали. Видимо, он являлся частью детали машины или оборудования.