Уже не отпуская Анатольку взглядом, Игорь неспешно встал с корточек. Отложив дрель, он резко схватил и притянул его к себе, а ногой тут же прихлопнул дверь, чтобы Лёня не увидел чего-нибудь лишнего. Голос Анатольки снаружи вдруг зазвучал испуганно и сипло. Игорь тоже что-то негромко выговорил. Затем послышался короткий вскрик и дробный перестук по лестнице.

А новая дверь, после громкого хлопка, вновь приотворилась, так что взгляду мальчика открылась яркая щель. На верхней ступеньке лестницы в полоске солнечного света лежала смятая кепка. Игорь ловко наклонился, поднял её и размашисто запустил вниз, следом за внезапно ставшим таким смешным и жалким Анатолькой.

– Что за горлопан у вас? – усмехнулся Игорь.

– Да так, – пожал плечами Лёня.

Через несколько минут они позвали бабушку:

– Готово, хозяйка! Работу принимай… Замок-то вам не высоковато?.. Ну, сами так захотели! Вот, закрывается на два оборота… и обратно тоже на два. Дверь отличная – никакой приступ не страшен!

Бабушка смотрела на него, но только качала головой и ничего не могла взять в толк. На прощание Игорь вложил второй ключ в маленькую Лёнину ладонь:

– Держи, мужик! Это дубликат называется. И не теряй.

Бабушка была не в себе до самого вечера. Только дождавшись припозднившегося деда и осыпав его всеми возможными придирками, она понемногу отошла.

Больше двух недель Анатолькиного голоса совсем не было слышно. На время он стал тише воды ниже травы. А позже, подкрадываясь к новым скандалам, сначала озирался и примерялся, чтобы не встретить внезапный отпор от какого-нибудь нового Игоря.

Бесконечно тянулась сырая вязкая поздняя осень. День за днём уныло шли дожди, так что вся земля замесилась в грязь. Однако что-то там, наверху, всё-таки происходило. Слово перестройка звучало от взрослых всё чаще и непонятнее. Зато слово дефицит Лёня уже понимал наглядно и отчётливо. Бабушка то и дело таскала его с собой за этими самыми дефицитами, и время от времени он становился вторыми руками, в которые можно заполучить что-либо ценное. Но для этого ему надо было долго и терпеливо стоять, не вертясь под ногами, а только хорошо запомнив нужные ноги в потёртых туфлях или в грязных сапогах, с сумкой, постиранным пакетом или растянутой авоськой.

И медленно-медленно двигаться в этой душной тесноте. Да ещё и мама так давно не приходила! Говорят, она болеет и её положили, и поэтому не может повидаться с Лёней. А отец сам находит вечные отговорки. Лёня, как и все вокруг, стал сильно ждать снега – со снегом сразу станет легче.

В этот вечер дед пришёл домой с каким-то особенным взглядом – немного растерянным и как будто по-новому оглядывающим квартиру. Лёня уже знал, что совсем скоро деду предстояла пенсия. Правда, ему оставалось ещё несколько рабочих смен. Но дед уже со всеми договорился, отработал заранее и на эти самые последние смены выходить не стал, чтобы не дразнить гусей. Скольких его товарищей заваливало в их последний выход! Вызволить живыми успевали далеко не всех. Видно, эти самые подземные гуси не отпускали.

– Ну, чего встал? – сразу накинулась на него бабушка. – Разулся, так проходи уже!

– Третья моя шахта… и последняя теперь, – сиротливо вздохнул дед.

Бабушка принюхалась, но ничего подозрительного, видимо, не учуяла.

– Всё, отработал, значит? Лодырь ты теперь?

– Как ты, что ли? – вполголоса огрызнулся дед. – Иди, шастай по своим магазинам!

Бабушка не нашлась чем ответить и решила пока затаиться. Она окинула взглядом Лёню, видно, хотела что-то скомандовать, но передумала.

– Ладно, тут посидите. Щи вон в кастрюле, – бросила она напоследок и закрыла дверь снаружи.