Стояли молча, чего-то ждали. Вдруг открылась дверь. Из дома вышел мужчина, молодой ещё, лет тридцати с небольшим, но уже с огромной лысиной. Одет в светлую тенниску и синие тренировочные штаны с белыми лампасами. Вышел и руку тестю протягивает – знакомые, значит. Нам тоже кивнул всем скопом, ну и мы ему тем же ответили.

– Пойдёмте квартирку посмотрим, – сказал незнакомец и в подъезд вошёл. Мы за ним.

На второй этаж поднялись, налево, в «предбанник», на три квартиры рассчитанный, завернули и в квартиру, у которой дверь приоткрыта была, вошли.

– Вот, смотрите.

Незнакомец встал около двери, не стал дальше проходить, а мы разбрелись кто куда.

Я много видел разных квартир, и новых, ещё не заселённых, и в которые люди совсем недавно въехали, и, естественно, старых, где, может, уже не одно поколение прожило, но такого не видел ни разу. На первый взгляд обычная двушка, с приличных размеров кухней и раздельным санузлом. Обычная, да не совсем. Во-первых, комнаты смежные, во-вторых, окна выходят на крышу пристроенного магазина. Ну, смежные комнаты – это для нас не страшно, у нас же ребёнок ещё маленький, пока будет спать в своей кроватке, которая рядом с нами должна стоять, а через пару лет мы переберёмся в соседнюю комнату, а он в этой единственным хозяином останется. Вот и хорошо, что он в смежной жить будет, всё не так страшно для малыша. Так что смежные комнаты нам в самый раз, а вот что с этой крышей делать?

– Ой, как это удобно! – услышал я восторженные голоса обеих бабушек. – На эту крышу колясочку можно поставить, и всё, пусть ребёнок спит на свежем воздухе. У мамочки руки высвободятся для всяческих домашних дел.

Пока они там восторгались крышей пристроя да удобством смежных комнат, мужчины, то есть мы с отцом и тестем и незнакомец, пол на кухне рассматривали. Линолеум весь был вдрызг порван. Такое впечатление, что там танк на своих гусеницах немного покрутился. А что со стенами творилось, вообще описать сложно. Они все были заляпаны потёками масляной краски, причём палитра, которую использовал неизвестный «живописец», состояла из десятков оттенков всех цветов радуги. И если в ванной комнате и в туалете пол со стенами вроде бы ничего были – грязновато, конечно, но не безнадёжно, – то в проходной комнате паркет и краской был забрызган, и чем-то поранен. В общем, жутковато квартира выглядела.

Незнакомец о чём-то с тестем пошептался и исчез. А мы пока гуляли из угла в угол и не знали даже, что тут сказать можно.

– Значит, так, – начал тесть и взял паузу, ожидая, пока все вокруг него соберутся, – эта квартира свободна, человек, который её забронировал и всё тянул с переездом, от неё в конце концов отказался. Сейчас вернётся председатель правления кооператива, вы его только что видели, пошёл за начальником стройучастка, который отделкой дома занимался. Послушаем, что тот предложит по приведению квартиры в порядок. А так всё вроде нормально. Сейчас вступить в кооператив практически невозможно, но тут вдруг оказалось, что в кооперативе, который для наших сотрудников несколько лет назад был создан, есть вот эта свободная квартира. Желающих много, но мне первому разрешили её посмотреть. Соглашаемся со всем этим – значит, всё, квартира наша. Откажемся – не уверен, что в ближайшее время что-нибудь другое мне предложат.

Возвратился председатель кооператива, а за ним следом появился ещё один товарищ, настоящий красавчик, в хорошем тёмно-сером костюме, при галстуке, в туфлях, отполированных до такой степени, что можно их вместо зеркала при бритье использовать.

– Знакомьтесь, – произнёс председатель, – Николай Петрович Кошкин, начальник стройучастка. Он говорит, что в этой квартире, поскольку она временно нежилой была, бригада маляров своё добро держала да краску готовила – колер на стенах проверяла. Но он гарантирует, что за неделю всё приведёт в порядок.