Костюм вампирши висел здесь, в гримёрке. Возникло нестерпимое желание надеть его прямо сейчас. Стянула чёрные кожаные штаны и топ, схватила костюм, и только потом заметила, что в дверях стоит Скиф. Смутилась, закрылась костюмом.

Он засмеялся и закрыл дверь на ключ.

– Где все? – собственный голос показался чужим.

Она села на столик перед зеркалом, держа костюм в руках, так чтобы не было видно белья.

– Настраивают оборудование. Думаю, минут двадцать у нас точно есть.

Он подошёл совсем близко и мягко забрал костюм вампирши из её рук. Бросил его на диван. Несколько секунд разглядывал прекрасное её тело будто видел впервые, словно не были они любовниками вот уже два года. Провел ладонью по бархатной её коже, и волна желания захватила его. Подхватив подругу на руки, он посадил её на стол, возле гримерного зеркала и жадно впился в её губы.

Странное чувство охватило Анастейшу. Чужими казались похотливые поцелуи соленых губ, запах коньяка отталкивал. Разум противился страсти, но тело предательски сдавалось в плен, и она отвечала лаской на ласки, поддаваясь страсти, обжигающей как огонь.

В этот самый момент у Скифа зазвонил телефон. Он не хотя отстранился от Стейси нащупывая смартфон в кармане.

– Не отвечай, – прошептала она, но он уже держал телефон в руке и на светящемся экране мелькнуло имя «Даша». Скифу звонила жена.

Ревность отравила душу.

Никакая сила не могла помешать Константину ответить на звонок жены. Эту часть своей жизни он оберегал как мог. Семья -его тихая пристань, где он мог отдохнуть, от Скифа, Анастейши, тусовок и концертов. Там не было Скифа, там был Константин Ялик, муж Дарьи Ялик и папа шестилетнего Дани. Если и был на свете человек, которого Скиф любил больше самого себя, то это был его единственный сын Даня. Мальчишке можно было всё. Сейчас он как раз капризничал, и требовал разговора с отцом. Скиф отошёл подальше от любовницы и принялся решать какие-то семейные вопросы.

Анастейша почувствовала себя лишней. Она встала, надела кожаные штаны и топ, повесила костюм назад и стала поправлять макияж. Но каждое его слово, сказанное другой, кололо иголкой.

Скиф закончил разговор, подошёл к Стейси, обнял и поцеловал в шею.

– Моя прекрасная, вампирша.

Она отстранилась.

– Почему она опять звонила?

– В смысле? Она моя жена и мать моего сына, она может звонить, когда захочет.

– Ты её любишь?

– Честно?

– Хотелось бы.

– Не знаю.

– А меня? – она повернулась к нему. Очень важно было сейчас видеть его лицо.

– Люблю. – но его лицо стало холодным и ничего не выражало. Разговор ему не нравился. Опыт подсказывал, чем закончится этот разговор. – К чему ты опять начинаешь? Эту тему мы сто раз обсуждали.

– Я хочу, чтобы ты с ней развёлся.

– Зачем тебе это? Это что-то изменит в наших отношениях?

– Всё изменит. Разведёшься?

– Нет. По крайней мере сейчас. Так зачем тебе мой развод?

Настроение было испорчено.

– Надоело тебя с ней делить. Надоело, то, что ты всё бросаешь, когда она звонит тебе, с глупыми проблемами. Надоело помогать тебе выбирать ей подарки. Надоело ждать тебя в пустой квартире! Я хочу нормальных отношений.

– Не понял. Я мало дарю тебе подарков?

– Ты меня используешь. Я не кукла. Мной не надо играть, и я не подстилка.

Она уже завелась. Говорила громко и зло.

– Ты знала, что я женат. Я вижу тебя чаще, чем своего сына. А насчёт того, кто кем пользуется. Московскую квартирку в ЮАО, на Автозаводской улице, двухуровневую, с панорамным остеклением в стиле Лофт, с большой джакузи, камином и дизайнерским ремонтом, в которой «ты меня ждёшь», я оплачиваю.

– Можешь больше не платить. Я в состоянии сама сделать это. И не приходи туда больше. Иди к своей Даше.