– Добрый день, синьор! – ответила она, и милая улыбка расцветила её матовое от осеннего загара лицо.

– Я разыскиваю доктора, который недавно приехал из России. Он открыл здесь свой кабинет. Буду Вам очень признателен, если поможете, – деликатно произнёс Рутенберг.

Дама на минуту задумалась, потом взглянула на него.

– Я слышала о нём, но моя подруга рассказывала, что была на приёме у какого-то русского врача, – сказала она. – Если Вам это важно, проводите меня к ней. Она живёт недалеко отсюда.

Рутенберг с удовлетворением согласился и, подождав, пока синьора выпьет кофе, последовал за ней. Они остановились возле двухэтажной построенной из розоватого ракушечника виллы.

– Не сочтите за труд, синьор, подождать здесь, – обратилась она к нему. – Я надеюсь, моя подруга дома.

– Конечно, синьора, я подожду.

Он видел, как она прошла по двору, как появилась его подруга и они обнялись. Женщины о чём-то переговорили и направились к нему. Подруга оказалась симпатичной дамой с красивыми каштановыми волосами и блестящими карими глазами.

– Я была на приёме, – сказала подруга. – Он прекрасный врач и очень милый человек. Его

зовут Виктор Мандель…

– Возможно, Мандельберг, синьора?

– Да, да, – улыбнулась она.

– А где он проживает?

– Не очень далеко отсюда, возле костёла. У меня есть его визитка, на ней его адрес. Подождите, синьор, я сейчас вернусь.

Она зашла в дом и через минут пять вышла из него.

– Я вам тут всё написала, посмотрите.

Она протянула ему листок бумаги. Рутенберг посмотрел и с благодарностью поклонился.

– Грация, синьора!

Он попрощался с дамами и побрёл по идущей вдоль берега улице в сторону застроенного района, над которым вознеслась звонница церкви.

Дом, адрес которого был написан на листочке, действительно находился недалеко от костёла. У входной двери Рутенберг увидел вывеску: «Д-р Мандельберг. Акушер-гениколог».

Он поднялся на третий этаж и оказался напротив двери, на которой увидел подобную вывеску. Он нажал кнопку звонка. Дверь открыла молодая женщина в белом фартуке.

– Вы к доктору Мандельбергу? – спросила она по-русски, словно уверенная, что пришедший мужчина из России.

– Да, я хотел бы с ним поговорить. Меня зовут Пётр Рутенберг.

Она окинула его быстрым взглядом и пригласила войти.

– Виктор, к тебе господин Рутенберг.

Высокий мужчина лет сорока в белом халате появился в коридоре. Высокий чистый лоб говорил о его благородном происхождении, а семитские черты на красивом овальном лице с окладистой коротко стриженной бородой и усами сводили на нет любое сомнение в его национальной принадлежности.

– Заходите, господин Рутенберг. Чему обязан Вашему вниманию?

– Я дружен с Горьким. Он написал мне, что Вы практикуете в Нерви. И посоветовал с Вами познакомиться.

– Мы с женой всегда рады новым знакомым. Моя пациентка должна прийти через два часа. У нас есть время для беседы. Я оставлю Вас на несколько минут.

Он вернулся в элегантном костюме серого цвета. За ним в гостиную вошла жена с подносом, на котором стоял чайник, две чашки на блюдцах и вазочка с печеньем, и переложила всё на журнальный столик. Мужчины сели в кресла и продолжили свой разговор. Рутенберг сразу заметил пустой левый рукав пиджака Виктора Евсеевича, а тот, перехватив взгляд собеседника, рассказал историю, случившуюся с ним на охоте.

– Я отсидел за политическую агитацию среди рабочих Петербурга три года, а оттуда меня отправили в ссылку в Восточную Сибирь на четыре года. Евреев, как правило, посылали в Якутию. Я с друзьями иногда выбирался в тайгу поохотиться. Однажды проверял ружьё, и случайно выстрелил и ранил руку. Спасти её мне не удалось, стала развиваться гангрена. Со временем пришлось удалить.