Всемирно известный писатель, Алексей Максимович жил на широкую ногу и мог позволить себе зарубежные путешествия. Слава его была велика. На пристани Неаполя, куда пришвартовался корабль, на котором они плыли из России, его встречала многочисленная толпа. Через два дня возле гостиницы, где он остановился с Андреевой, состоялся митинг. Восторженные почитатели называли его «символом русской революции» и борцом за свободу. Горький ответил, зачитав им приветствие «товарищам итальянцам». Встревоженные власти попросили их перебраться на Капри, где в те годы уже появилась русская колония. Горький был состоятельным человеком и крупным издателем, чему весьма способствовала Мария Фёдоровна, бывшая его литературным секретарём и обладавшая незаурядными организаторскими и коммерческими способностями. Поэтому им не составляло труда сначала остановиться в роскошной гостинице «Квизисана» а потом арендовать дорогую виллу «Блезус», расположенную в одном из самых живописных мест острова.

Мария Фёдоровна вышла во двор и, увидев Рутенберга, подбежала к нему.

– Дорогой «брат», я так рада! – воскликнула она. – Мы с Алексеем Максимовичем так хотели, чтобы ты приехал. Мы тебя любим.

– У меня сейчас не самый радостный период жизни, «сестра». Центральный Комитет отвергает все мои доводы и не желает взять ответственность на себя за убийство Гапона. Просто не с кем разговаривать. Настроение хуже некуда.

– Василий Фёдорович, уверяю тебя, «Всё проходит и это пройдёт» – так было написано на кольце царя Соломона, – попытался успокоить его Горький. – Пойдём, я покажу тебе твою комнату. Поживёшь пока у нас.

Это была одна из комнат для гостей, которых приглашало семейство Сеттани, владелец виллы, когда оно прибывало сюда отдохнуть. Рутенберг даже про себя усмехнулся, увидев двуспальную кровать: это так расходилось с его душевным дискомфортом, не допускавшим сейчас никаких романтических переживаний. Но добротная мебель, стол и кресла, тишина и пейзаж за окном не могли не понравиться ему.

– Спасибо, Алексей Максимович. Замечательная комната.

– Ну, прекрасно. Располагайся. Ждём тебя к ужину.

– Когда?

– В семь – половине восьмого.

– Хорошо, я буду.

Горький вышел и дверь, едва скрипнув, закрылась за ним. Времени было вполне достаточно, чтобы разложить и развесить вещи в шкафу, принять душ, и даже немного поваляться в постели в халате и отдохнуть. К назначенному времени он вышел из комнаты в твидовом костюме и направился в столовую, ведомый звуками голосов. Там за большим столом собралось уже несколько незнакомых ему людей. Он приветствовал присутствующих и сел возле хозяйки.

– Познакомьтесь, друзья, – с приятной улыбкой сказала Мария Фёдоровна. – Мой двоюродный брат Василий Фёдорович. Он прибыл к нам сегодня из Парижа.

– Этот человек – тайна, которую нам предстоит ещё раскрыть, – интригующе дополнил Горький.

– Леонид Николаевич, – представился красивый мужчина с тонкими чертами лица. Рутенберг кивнул ему в ответ и с интересом стал его рассматривать, пока бойкая официантка накладывала ему в тарелку приятно пахнущую пасту с грибами и пармезаном. Длинные чёрные волосы, открывающие высокий чистый лоб, аккуратная бородка и усы, прямой нос, карие глаза говорили о благородном происхождении и воспитании.

– Тебе, Василий, легко будет запомнить его фамилию, – заявила Мария Фёдоровна. – Андреев, талантливый писатель.

– Я читал Ваш рассказ, если не ошибаюсь, он называется «Жили-были», – вспомнил Рутенберг. – И ещё один, «Губернатор». Мне понравилась их экспрессия и красочность.

– А Вы, Василий Фёдорович, очень наблюдательны, – произнёс Андреев. – Писатель живёт, как пчела. Она летает по полю или саду и собирает пыльцу и нектар, и из них делает мёд. Так и я, ищу интересных мне людей, нахожу в них то, что может стать предметом литературного анализа и творчества.