– Но на следствии ты сказал, что он ничего такого не делал. Я же там сидела и слышала, как ты говорил, что он ничего такого не делал…

Слышу, как мой голос от хрипа переходит к визгу.

– Я не хотел… – произносит Джона так тихо, что я напрягаюсь, прислушиваясь. – Не хотел, чтобы люди потом говорили, что он погиб из-за собственной беспечности.

– Это не более беспечно, чем падение с крыши, – фыркает Мод, протягивая руку к чаю.

Я бросаю на нее взгляд, готовая огрызнуться, но сдерживаюсь. Не она виновата в том, что мое сердце бешено колотится. Мы с Джоной смотрим друг на друга. И я гадаю, чего еще он мне не сказал.

– Ты просил меня прийти сюда сегодня, – бормочу я, потирая лоб. – Ты заставил прийти, а теперь швыряешь это… эту бомбу, прекрасно зная, что она сделает со мной.

Джона начинает качать головой, пока я еще говорю.

– Лидия, я ждал, но ты все не шла, а все вокруг говорили о людях, которых потеряли, и я, сам не понимаю почему, тоже рассказал. Наверное, я здесь чувствовал себя в безопасности.

Я пристально смотрю на него, пока он произносит эти слова.

– Ты не упомянул о радио на следствии…

Резко встряхиваю головой, потому что с самого дня трагедии я думала о кратких показаниях Джоны и пыталась представить последние моменты Фредди. Официально установили, что это смерть от несчастного случая, просто одно из тех происшествий, предусмотреть которые невозможно. Упоминали о плохой погоде, о скользкой дороге, обледенении… Я слушала, и в моем уме складывалось представление о некоем безликом вселенском произволе вроде погоды. Теперь же эта картина разлеталась вдребезги.

– Ты солгал! – обвиняю я. – Ты солгал перед толпой. – Я смотрю на Нелл. – Он не сказал им о радио. Не сказал.

– Люди иногда совершают странные поступки из благих намерений, – отвечает она. – Может быть, если бы Джона смог рассказать тебе немножко больше…

Нелл виновато смотрит на Джону, и тот судорожно сглатывает.

– Я не лгал. Нет. На дороге вполне мог оказаться лед, а дождь уж точно шел. – Он смотрит на меня. – Ты знаешь, что это правда!

– Но ты не упомянул о радио…

Все за нашим столом затихли, даже Мод. Нелл рядом со мной вздыхает, на секунду накрывает ладонью мою руку и легонько сжимает мои пальцы. Я не уверена, выражает ли она сочувствие или пытается успокоить.

Джона как-то глухо, разочарованно стонет, его рука на столе стискивается в кулак.

– Зачем мне это было говорить? Что от этого изменилось бы? Мы с Фредди были тем вечером одни, никто больше не пострадал. И какого черта мне давать повод всем потом говорить, что он сам виноват, проявив подобную беспечность… – Джона окидывает взглядом всех сидящих за столом и качает головой. – Извините, – выдыхает он, – за то, что выругался. – Его глаза блестят слишком ярко, когда он опять смотрит на меня. Я вижу, что его нервы натянуты до предела. – Я не хотел, чтобы в газетах печатали, будто его смерть была бессмысленной и глупой и может послужить назиданием всем остальным.

Что-то происходит внутри меня. Как будто кровь закипает.

– Но ты мог рассказать мне, – медленно произношу я. – Ты должен был рассказать мне!

– Должен ли? – Джона чуть повышает голос, и Камилла вздрагивает, видя его боль. – Зачем? Чтобы ты страдала еще сильнее, чем сейчас? Чтобы ты проклинала его за глупость и постоянно представляла, как он несется с бешеной скоростью, на пару миль больше дозволенного, и при этом вертит ручку приемника в поисках веселого саундтрека?

И тут я отчетливо вижу все это. Нога Фредди на акселераторе, взгляд устремлен к приемнику.

– Хочешь сказать, он слишком уж торопился на мой день рождения? Ты и о превышении скорости не упоминал, кстати.