Убрав все следы предшествовавших блюд, на столы подали прекрасный кофе или, по желанию, чай и поставили большие кувшины с молоком. Несмотря на то, что руки брата, подававшего еду на наш стол, были изуродованы – на правой не хватало мизинца, а на левой – средних пальцев, он делал всё быстро и ловко, без всякой торопливости и даже опережал другие столы, где было по два подавальщика. Невольно посмотрев на чашку, в которой мне подали кофе, я залюбовался простой и красивой её формой. Высокая, из тонкого фарфора, как мне показалось вначале, она на самом деле была стеклянной и переливалась жёлто-голубыми, розовыми и фиолетовыми красками. На ней ярко выделялся рисунок – роза и несколько небрежно брошенных фиалок. Посмотрев на чашки соседей, я увидел, что форма у всех чашек одинакова, но рисунок разный. Я восхитился талантом мастера, который мог достичь в пустыне такой высокой художественности.

Завтрак закончился, Всеволод поднялся с места, поклонился Иллофиллиону, поклонился всем нам и, повернувшись лицом к другим столам, поклонился всем присутствующим.

– Друзья и братья! Сегодня среди нас тот дорогой Учитель, всем нам друг и спаситель, к приезду которого я вас подготавливал. Для многих из вас его приезд не только радость и счастье свидания с человеком, которому почти все мы обязаны спасением жизни. Это также и зов к новой жизни, к новой форме внешнего труда. Для многих из нас настало время перелить в действие те сокровища духа, которые мы выработали и накопили здесь в своих сердцах. Здесь мы закалились, пора теперь трудиться среди мирской суеты для общего блага людей. Не огорчением от разлуки с теми, к кому мы здесь привыкли и кого полюбили как ближайших друзей и сотрудников, должны мы ответить на призыв Учителя к новым формам труда и к новым местам жизни. Но радостью, что, призванные им, а в его лице – всем Светлым Братством, мы можем начать в иных местах жизнь единения с ближними в красоте, в действенной любви и доброте сердца. Слушайте же сейчас в полном мире и внимании слова нашего дорогого, великого друга, брата и Учителя.

Всеволод ещё раз поклонился Иллофиллиону и сел на своё место. Иллофиллион встал, окинул взглядом всех, не исключая и нас, и я снова испытал под этим взглядом необычайное состояние, когда кажется, что речь обращена только и именно к тебе одному. Взглянув на лица окружающих, я понял, что каждый испытывает точно такое же чувство – словно всё внимание Иллофиллиона направлено только на него одного.

– Мои добрые друзья, мои верные сотрудники! Давно, очень давно имела место первая моя встреча с каждым из вас. С одними раньше, с другими позже, но со всеми без исключения очень давно я встретился впервые. Каждый из вас знает сам, как тяжело он страдал до момента встречи со мной. Каждый помнит хорошо, из какой адской муки он был вырван и укрыт мною здесь. Но, друзья мои, мои дорогие дети, так горячо посылающие свою благодарность и любовь сейчас мне и посылавшие их мне всё время, я ли причина вашего теперешнего достижения? Или вы сами, своим трудом, нашли в себе силы и умения освободить своё сердце, раскрепостить свой разум от предрассудков и тем помочь душе своей загореться и сжечь все условности, все иллюзии, мешавшие ей проявить себя в огне и духе? Не я, но вы сами, друзья мои, причина вашего освобождения. Вы сами – золотоискатели, откопавшие в себе груды сокровищ, на первом месте среди которых стоит незыблемый мир как следствие вашего умения жить в Вечном, нося Его в своей временной форме и приветствуя Его же в каждом встречном существе. Сейчас для многих из вас пришла новая радость: