– Так я и поступлю, отец. Но не забыли ли вы, что пригласили пастора и Алису к себе в имение с четверга до воскресенья? Вы предполагали, что мы вместе возвратимся в Лондон в понедельник.

– Совершенно верно. Мы уедем, как и вернемся, вместе. Но ведь езды в деревню час с небольшим. Я пробуду в воскресенье в Лондоне часов до пяти, и не только из-за Дженни. К обеду я снова буду с вами. Надо постараться подкрепить силы пастора, Наль и Алисе тоже надо побыть на свежем воздухе. Да и тебе надо отдохнуть.

Кстати, съезди к лорду Мильдрею. Там ты, наверное, найдешь Сандру в роли сиделки. Лорду отвези вот это лекарство, оно поставит его на ноги за два дня. Пригласи их обоих поехать с нами в деревню. Индус, конечно, не замедлит наградить тебя акробатическим кульбитом, а лорд просияет и не сможет найти слов для выражения своей радости. Письмо к Дженни отправь с кем-нибудь из слуг сейчас же.

Николай ушел диктовать Наль письмо, а затем уехал к лорду Мильдрею. А Флорентиец сел за свой письменный стол и в глубокой сосредоточенности написал несколько писем.

Отправив свое послание с Алисой, Дженни не сомневалась, что вечером сестра привезет ей ответ и в нем будет самое любезное согласие Николая немедленно явиться на свидание к ней. И она стала мысленно готовить речь для Николая, обдумывая каждое слово. Ей хотелось показать графу – философу как тонок ее ум и изысканны чувства, как ей нужна иная жизнь, в которую надо лишь указать ей путь, чтобы она успешно достигла цели. Затем она стала обдумывать, в каком туалете ей завтра появиться перед графом. Она подошла к шкафу и стала выбрасывать из него на диван свои костюмы. Синий она отставила как слишком будничный. Зеленый, который так прекрасно оттенял ее кожу и волосы, показался ей чересчур ярким для делового свидания. Вскоре целая куча платьев лежала горой на диване, а Дженни все еще не знала, на чем ей остановиться. Если бы здесь была «дурочка» – как всегда мысленно называла Дженни сестру, – вопрос был бы решен в две минуты. У «дурочки» был такой изысканный вкус, что Дженни давно уже следовала ее предпочтениям в выборе туалетов. Жизнь заставила ее оценить вкус Алисы, поскольку ее наряды лишь тогда вызывали всеобщее одобрение, когда она следовала указаниям сестры.

И снова досада и зависть, что Алиса находится теперь в аристократическом доме, а она, Дженни, должна одна трудиться над туалетами, привели ее в раздражение, а время шло, и нерешительность Дженни сменялась возмущением. Почему Алиса, а не она – блестящая красавица – попала в любимицы лорда Бенедикта? И Дженни дала себе слово обворожить Николая. Она уже не раз пробовала свои чары на мужчинах и – ни разу не будучи влюбленной, но лишь флиртуя, – уже нескольких из них заставила искренне полюбить ее.

Наконец Дженни отобрала костюм темно-серого шелка с темно-зелеными пуговицами и задумалась о выборе шляпы к нему. В тот момент она забавно выглядела в легком халате со шляпой на голове; вокруг нее тоже были разбросаны шляпы.

Внезапно в ее комнату не вошла, а буквально влетела пасторша, тоже в халате и даже непричесанная. Она стала сыпать словами как горохом, и Дженни поняла, что к ней пришел слуга от лорда Бенедикта с письмом. На все требования пасторши отдать письмо ей слуга отвечал отказом, заявляя, что вручит письмо лично в руки мисс Уодсворд. Любопытство пасторши было доведено до предела. Понося слугу и хозяина, отдавшего такое приказание, она торопила Дженни поскорее выйти к слуге, которого успела обругать.

– Прежде всего, мама, скажите, пожалуйста, посмотрели ли вы на себя в зеркало? На кого вы похожи! Сколько времени не стирался ваш халат? Вам десятки, сотни раз говорил папа, что леди не должна выскакивать в прихожую на стук посторонних без особой надобности. Вы же не только сами выскочили к лакею лорда Бенедикта, хотя у вас трое слуг, но еще и оскандалили меня перед ним. Как теперь этот лакей изложит свой отчет лорду Бенедикту? И – что еще нелепее – расскажет в людской о вашем грязном халате и ругани?