-Линара, что ты здесь делаешь? – слышу за спиной знакомый голос и выдыхаю. Слава Аллаху, пришел Искандер. – Зачем прилетела?

Глаза ее внезапно забегали, а лицо покраснело.

- Я хотела увидеть Карима.

Искандер сжал переносицу двумя пальцами и вмиг изменился в лице.

-Тебе здесь нечего делать. Уезжай, - строго велит он.

-Но почему? – Линара растерялась. - Ты же сам сказал, что он пришел в себя.

-Искандер, что это значит? Почему ты докладываешь ей о состоянии Карима?

-Ты позвонила – я ответил, - разрезает воздух ладонью и гневно смотрит на нее. – Больше тебе знать не нужно. Идем, - он касается предплечья сумасшедшей и пытается увести из отделения.

- Пусти меня, пусти! Я хочу остаться! Дай мне его увидеть! - не унимается девка.

-Искандер! - зову я деверя.

Он поворачивает голову и смотрит на меня виновато. Я понимаю, что брат Карима знает гораздо больше, и как только вернется, я выпытаю у него все.

Мой подбородок дрожит, ладошки вспотели и стали липкими, на лбу выступили маленькие капли. В коридоре вдруг стало ужасно душно и тесто, словно стены медленно съезжаются к центру.

-Зара, я понимаю, что ситуация щекотливая, но если вы хотите видеть Карима, - говорит Арсен Ильясович за моей спиной, - то лучше идите сейчас.

-Да, я пойду, - медленно выдыхаю я и поворачиваюсь. Как же стыдно смотреть ему в глаза. -Извините, пожалуйста, за этот концерт.

-Ничего страшного, - понимающе кивает он, будто каждый день здесь закатывают подобные сцены. – У нас и не такое бывает.

Медсестра выдает мне бахилы, халат и шапочку. Быстро все надеваю и иду за ней в палату. Она сама открывает дверь и жестом предлагает мне войти.

-Пять минут, - вполголоса предупреждает она.

-Рахмет, - благодарю ее и захожу в комнату.

Карим лежит в платной одноместной палате. Плотные жалюзи не пропускают внутрь январское солнце. Наверное, ярки свет ему сейчас вреден. Муж спит на больничной койке. Больше чем за неделю он осунулся, оброс, стал будто совсем другим человеком, но по-прежнему любимый. Ставлю стул рядом с кроватью, сажусь на него и беру Карима за руку. Разглядываю его лицо, покрытое ссадинами и синякам, обращаю внимание, что правая ладонь забинтована и оттуда торчит катетер для системы. Мне ставили такой после кесарева.

-Карим, - тихо зову я и смахиваю с щеки одинокую слезинку.

Замечаю, как задрожали его веки. Пальцы в моей ладони ожили и он пару раз ими пошевелил.

-Зара, - позвал меня муж и медленно открыл глаза. – Любимая моя девочка.

-Я здесь, Карим. Тише-тише, не напрягайся, - успокоила его, когда он чуть дернулся. – Как ты себя чувствуешь?

-Бывало и лучше, - измученно произнес он.

-Врач сказал, ты ничего не помнишь?

Карим посмотрел на меня и отрицательно покачал головой.

-Что последнее ты помнишь?

-Папа умер.

Боже, это как раз случилось чуть больше года назад. У свекра оторвался тромб и он скончался мгновенно. Карим был близок с отцом и эта утрата сильно его подкосила. Но он с головой ушел в работу и строительство Ледового дворца.

-Это все?

Карим молча кивает, а я не знаю, как спросить его о Линаре. Год назад она просто была одной из наших многочисленных родственников – вдовой двоюродного брата Карима – Санжара. Он погиб в автокатастрофе, когда они с Линарой возвращались из Борового. И я не могу поверить, что за 12 месяцев все могло кардинально поменяться.

-Что такое, Зара? Что ты не договариваешь?

Опускаю глаза и силюсь совладать с собой, но тщетно. В душе бушует ураган, что не стихает даже при касании к любимому.

-Линара приходила к тебе, - выговариваю, наконец.

-Что? – хмурится он. – Зачем?

-Говорит, что она – твоя токал. Вот уже год.