– Эй, хозяин! – в распахнутые ворота въехали двое верховых казаков, один из которых офицер и с ними три пеших солдата с винтовками. – Давай всех домашних на двор!

– Так, все тута, – виновато отвечал Степан Леонтьевич и рукой указывал на женщин и внука, стоящих у порога дома.

– А мужики где? – офицер наклонился и нагайкой указал на Марию и Пашу. – Где их мужи будуть?

– Так… нет… как-то… вот… – несвязанно произносил Степан.

В это время со скотного двора солдаты ружьями вытолкали Виктора и Фёдора.

– Это кто? Ваши?

– Так… я и говорю, это…

Мария не выдержала и кинулась на шею Виктора.

– Родненький! – кричала обезумевшая женщина. – Не отпущу! На кого бросаешь, детей пожалей!

– Даю возможность быстро собрать обоих в дорогу! – спокойно проговорил офицер.

Мария и мать братьев хотели было начать причитать, но казак поднял на дыбы коня.

– Или пойдёте на зады яму для них копать!

Тщательно прочесав село, белые забрали всех мужиков призывного возраста, остались старики, женщины и дети.

В начале осени у Паши начались роды. Рожала тяжело. После того, как забрали мужа на фронт, она сильно похудела и ослабла, передвигалась с трудом. Свекровь боялась, что Паша не сможет родить.

Схватки начались рано утром, и только к полудню вышел первый ребёнок – мальчик. Мучения продолжились, и лишь часа через два родился второй ребёнок – девочка. Паша была счастлива, об этом говорила лёгкая улыбка на её измученном лице.

К зиме Паша немного пришла в себя, окрепла. Но трудности и несчастия семью не обошли, пришли извещения о гибели Виктора и Фёдора. Свекровь, Марфа Лукьяновна, тяжело заболела, тесть начал пить не переставая, Мария взяла на себя ведение хозяйства, помощником ей был её малолетний сын, а Паша выхаживала своих детей, ухаживала за свекровью и успокаивала Степана Леонтьевича.

За нелёгкими хлопотами пролетели весна и лето. Урожай собирали всёй семьёй, находясь с утра до позднего вечера в поле.

Осенью у Паши тяжело заболели дети, несмотря на все усилия, выходить их не удалось и к концу ноября детей схоронили. Паша целыми днями сидела на лавке и смотрела в окно, светло или темно было на улице, ничего не менялось в её поведении. На молодом лице появились морщины, в русых волосах просматривалась ранняя седина. В двадцать лет осталась вдовой и потеряла детей, она думала, что жизнь закончилась. Чтобы отвлечься от печальных мыслей Паша взвалила на себя ведение хозяйства, хотя, неоднократно собиралась уйти из дома, где сами стены напоминали о прошлом и о горькой потере. Семья всячески пыталась удержать её, уже без Паши никто не видел жизни в доме. Так продолжалось до голодной зимы 1921 года.

– Товарищ председатель! – Мария Дасова стояла, уперев руки в бока, а её лицо выражало крайнюю решительность. – Уже два года в работницах у моего тестя живёт незамужняя женщина. Наступающая зима ничего хорошего не предвещает, а лишний рот в доме нам ни к чему. Я прошу разобраться и удалить её из нашего дома.

– Хорошо, эээ…

– Мария!

– Да, да, Мария. Мы обязательно разберёмся с этим вопросом.

Представители Советской власти, рассмотрев вопрос пребывания младшей снохи в доме Дасовых, постановили отделить Пашу от семьи и выделить ей продукты питания, корову и конную косилку. Всё полученное имущество она перевезла в дом родителей.

– Ну вот, – говорил Николай Игнатьевич жене, – принесло Пашку к нам.

– Так с коровой пришла.

– Что мне корова? – Николай плюнул на землю. – С этой коровой что делать? Кому она теперь нужна? Так и будет до конца дней на шее у нас сидеть?!

– Коль, не шуми. Жизнь покажет, молодая ещё.

– Ладно, посмотрим!