И тут эта особа портит весь настрой, тихо говоря упреки в лицо, отсчитывая, как школьника. Но нужно держать себя в руках, этот цветочек мне еще нужен. Чертыхнулся, не обнаружив свежих рубашек, которые так и не отвез в прачечную, пришлось надеть джинсы, черную футболку и пиджак, отец увидит, будет недоволен.

А когда зашел на кухню, там волшебно пахло кофе и чем-то еще до боли знакомым с детства.

Каша?

Пахнет овсяной кашей.

– Не обольщайтесь, это не вам, а ребенку. Вы в курсе, что она у вас питается только мороженым?

– Шоколадное ее любимое.

– А, ну то есть это нормально, да?

– Нет, ненормально. Вот поэтому у меня к вам деловое предложение. Позвольте, сейчас он мне нужнее, и к тому же я ваш шеф.

– Так мы не на работе.

Забираю чашку Маргариты, вдыхаю аромат, делаю глоток, второй. И как у нее получается варить столь божественный кофе?

– Как ваша фамилия, Маргарита?

– О, вы только сейчас хотите знать, с кем был ваш ребенок?

– Вам не идет быть язвой, вы слишком хорошенькая.

Застыла, моргнула два раза, все-таки у нее красивые глаза, серо-голубые, с черными лучиками. И родинка, как у Мэрилин Монро, реально.

– Цветкова.

Поперхнулся, чуть не рассмеялся, но это было бы верхом бестактности с моей стороны, мама бы не одобрила.

Маргарита Цветкова.

Звучит.

– Так вот, Маргарита, будьте моей… няней.

13. Глава 13

Маргарита

– О, ты наконец решила перебрать свой гардероб? Я давно тебе говорила, что школьное выпускное платье пора выбросить, да и эти шорты, они для легкомысленных девиц.

Молчу, поджимаю губы, мама стоит в дверном проеме моей комнаты, пьет кофе, проходит, за ней тянется шлейф цветочного аромата. Белый шелковый халат в пол, на запястьях звенят браслеты. И как ей удается выглядеть с утра так хорошо? На меня в мои неполные двадцать пять смотреть страшно: опухшая, растрепанная.

– Так куда сборы, дочь?

Мама берет двумя пальцами топик с разноцветными пайетками, морщится, откладывает его в сторону.

– Собери все это, и отдадим соседке с первого этажа, там пятеро детей, будет кому носить твое «богатство». А почему ты не на работе? Контору прикрыли, начальника посадили?

– Что за фантазии? Все хорошо с начальником, если учесть, как я его ненавижу, он должен не сесть, а провалиться сквозь землю.

– О, это серьезно. Романтика так и не было? Кстати, я его загуглила, да, да, твоя мать не такая древняя и умеет пользоваться не только кистью, но и поисковиком. Михаил Вишневский хорош собой, молод, в меру амбициозен, у него судя по большой статье в финансовом журнале, перспективное будущее. Как там было написано? – мама приложила пальцы ко лбу, прикрыла глаза. – Надежда современной нефтедобычи, без развития которой мы вернемся к ее примитивным методам.

– Прям так и написано?

– Да, – мама снова отпила кофе, посмотрела внимательнее.

– Меня переквалифицировали.

– Можно пасть ниже секретаря?

– Мама! Ну что такое ты говоришь? Каждая профессия нужна и важна, и она имеет свои сложности.

– Господи, ты как твой отец, тот вечно все идеализировал.

– Дело не в этом.

– А в чем?

Вздохнула, бросила в ворох вываленной из шкафа одежды, вцепились руками в шорты, села рядом.

– Сначала я стала секретарем, конечно, была этому возмущена, и виной тому Дорохова, чтоб она извелась на туалет. Потом я вынуждена была возиться с дочкой и псом Вишневского, но там такая милая и никому не нужная девочка, что я не могла отказать.

– А потом?

– А потом Михаил Дмитриевич сделал мне предложение.

– Руки и сердца?

– Мама, не смешно. Стать его няней, точнее, няней его дочери.

– Его – было бы сексуальней.

Снова вздохнула, отвернулась к окну, снаружи разгорался жаркий день, солнце светило вовсю, птицы чирикали, а я чувствовала себя крайне скверно.