Суматошная зима: в ожиданье новостей
Ты готов сойти с ума, проводив к дверям гостей.
Телефон с утра молчит, кофе на столе дымит,
Но твоя любовь – как щит среди снежных пирамид.
И маячит впереди то ли парус, то ли крест.
Барахлит мотор в груди, а в крови бурлит протест.
Новогодней ночи звон тонет в утренней тиши.
Только карканье ворон приглушает крик души.
Крик услышит чуткий Бог: видит – от душевных ран
Ты, страдая, изнемог, и от мутных мыслей пьян.
Ты неведеньем томим, ощущая пустоту.
Руки заломив, как мим, словно смертник на борту,
Ты готов взорвать покой наступающего дня!..
Подойдя к дверям, постой, всё-таки дождись меня.
Сидим – и слушаем…
О.П.
Дороги влажной серебро искрится – будто на открытке.
Пух снега, лебедя перо: зимой фантазии в избытке.
Сугробов свежих белизна заставит позабыть о грустном:
А там, вдали, уже весна нас приглашает в город Усмань.
Сверни в тупик у каланчи, и дом найди, резьбой богатый.
Ты в двери тихо постучи: навстречу выйдет брат с лопатой.
Как бог, он рус, как дуб, высок, силён – как богатырь из сказки.
Истории Руси знаток, постиг языческие пляски.
Он разбросает рыхлый снег, покажет под стрехой подкову…
На имя славное – Олег – откликнется, взглянув сурово.
Ему бы пылкого коня, но у забора зябнет «Нива».
Олег, гитарою звеня, поёт про жизнь неторопливо.
Мы, с аппетитом москвичи, сидим на деревянной лавке,
Едим ковригу из печи, пьём чай, настоянный на травке.
Сидим – и слушаем певца земли, покрытой вешним снегом,
Звучит баллада без конца, с героем – пушкинским Олегом.
Другая песня – вновь про жизнь, где есть благодаренье Богу.
И ты солгать Ему страшись, отодвигаясь понемногу
От скверны, болтовни, хулы – очистись, выйдя из купели!
…Мы, вняв советам, веселы: на берег вышли – и запели!
Пробуждение
Каждый из нас предан.Кому-то или кем-то.Фёдор Достоевский
Где – правда? Где – истина? Кто-то
Стучит кулаком по столу…
Шагну – всколыхнётся болото,
Взгляну – тень взметнётся в углу.
На грани полярного мира
Все птицы в округе молчат.
Ржавеет чугунная лира,
Витии в эфире кричат.
Предательства скользкие сети,
Холодной усмешки стрела…
Мне так одиноко на свете!
Сгустилась тревожная мгла.
Но утром глаза открываю
И в небо с надеждой смотрю.
Там кружится птица живая,
Встречает живую зарю.
Свеча
Свеча без фитиля слепа.
Душа свечи – фитиль!
Струится снежная крупа,
Рождественская пыль.
Новорождённый блеск свечи,
Торжественная ель…
И я молчу, и ты молчи:
Пусть говорит метель.
Пусть плачет скрипка, тает воск,
Искрится корка льда…
Твоя рука моих волос
Коснётся – и тогда
Свеча погаснет…
Темнота
Коснётся розы рта.
Летом на даче
И за расцветшим гладиолусом,
И за твоим негромким голосом,
Я утром, сонная, тянусь,
И в солнечном саду проснусь.
Но морок сна ночного тянется –
Осадок на душе останется.
А где осадок – сто досад,
Какой уж тут цветущий сад!
Но разве можно с кислой миною
Вздыхать, коль дни такие дивные!
Когда смородины кусты
В манящих ягодах густы…
Когда пропахшие малиною
И свежею озёрной тиною
Часы вечерние грядут…
А губы – поцелуев ждут!
Когда темно
Ель голубая у ворот… Когда темно,
Туман вторгается с болот в моё окно.
А в полночь – никого вокруг, деревья спят,
И ветер повернул на юг: там звездопад.
Где север, там шумит вода, русалок смех.
Я их дразнила иногда: велик мой грех.
Стояла на мосту, ждала – тебя, мой свет.
Ведь ночь на севере светла, там ночи нет.
И вдруг – безумной девы лик, негромкий плеск,
И страх исчезнуть, тихий крик, неловкий жест –
И я уже по грудь в воде… Во мгле ночной
Смотрела я в глаза – беде: волна – стеной!
Моя молитва, как броня: спасенья знак.
На берег вытащил меня седой рыбак.
С тех пор я у окна сижу, вздыхая, жду