Далее «историйка» повествует о маленькой десятилетней девочке, которая медленно умирала в больнице от этой самой болезни, не будучи при этом никоим образом виноватой в чём-либо перед кем-либо в скотской, искренне мне ненавистной, Америке.

Врачи, многие из которых и сами получили нехилую дозу рентген, знали, что девочку не спасти, но кто-то сказал малышке, что если она сделает ТЫСЯЧУ БУМАЖНЫХ ЖУРАВЛИКОВ-оригами, она поправится. И в последние дни и недели своей очень маленькой жизни девочка всё делала и делала этих бумажных журавликов, и каждый журавлик давался ей с бОльшим трудом, чем предыдущий, ибо силы постепенно оставляли её…

Короче говоря, 999-й журавлик выпал из её рук, потому что… девочка умерла.

Знаете, я всю свою жизнь почему-то верю, что если б у неё хватило всё-таки сил на последнего, тысячного, журавлика, она бы выздоровела. Я просто убеждён в этом. Что, в конце концов, знают об истинном положении дел нынешние врачи? Да ничего, в сущности, как и многие другие профессионалы (лучшие из них, кстати, знают, что ничего не знают. И только бездарность вечно стоит на своём, не понимая при этом, что у бездарности вообще нет ничего своего, ибо не счёл нужным Господь одарить их))).

Именно эту легенду «О тысяче бумажных журавликов» я и помнил и помню всегда, когда слал свой роман «Я-1» сотням прекрасных девок в города, где я никогда не бывал (начиная свои письма к каждой из них с неизменного «Здравствуй, Красивая Девочка!»); когда в течение многих и многих лет изо дня в день работаю над своей музыкой или литературой. Помнил я об этом и когда в последний, четвёртый, раз в своей жизни разносил «Новые Праздники» по лэйблам и радиостанциям. Да, конечно, безрезультатно. Да, я знал, что скорее всего ничего не выйдет, но так же знал я и то, что делать я это обязан.

Моя жизнь всегда представлялась мне цепью последовательных испытаний, которым подвергает меня Господь Бог для того, чтоб в конце концов (как, впрочем, и в Конце Времён))) дать мне Ключи от этого никчёмного мира, а заодно и от Своего Сердца.

Моё четырёхкратное хождение по лэйблам и радиостанциям было заранее запланированным и неподлежащим обсуждению испытанием, суть коего состояла в том, чтобы я просто всё равно делал это, несмотря на внешнее отсутствие результата. Бог (то есть, на самом деле, я сам) делал это со мной (то есть, я делал это с собой) для того, чтоб научить меня/себя двум элементарным вещам, что в начале времён умели все люди: во-первых, делать то, что ты должен делать, вне зависимости от внешнего результата, а во-вторых, понять наконец, что результата Внешнего не может быть вообще; что само по себе словосочетание «внешний результат», равно как и «результат очевидный», сами по себе являются абсурдом и оксюмороном. Всё, что ты должен делать в жизни – это делать то, что ты ДОЛЖЕН делать – вот, собственно, и всё.

Да, рассуждать можно о чём угодно и сколь угодно долго, но… право на рассуждения надо ещё заработать. Сначала ты делаешь то, что должен, а потом уже рассуждаешь, должен ли был или нет, ибо иначе ты – просто пустобрёх, или, в лучшем случае, забавный щенок, но уж никак не Мастер.

В конце концов, в ходе своих забот о трудоустройстве своего многострадального проекта я вспомнил, что был когда-то такой DJ по имени Андрей Панин, которому вроде бы искренне нравились «Новые Праздники» – и как музыкальный проект, и как роман, что для меня всегда было тоже немаловажным. И вот мой старый друг и некогда однокурсник Саша Левенко дал мне его новый телефон, и… я ему позвонил.

По-моему, Панин мне на самом деле обрадовался и в тот же вечер пригласил меня в гости. Но чем он тогда мог мне помочь? Да, в общем, ничем. Просто взял несколько дисков и пообещал поставить на своих сетах. Когда-то он не без успеха крутил время от времени «Метрополитен» в первичной версии и вроде как людям нравилось, в чём, конечно, в общем-то, опять же, ничего удивительного, пожалуй, и нет. Людям, в общем-то, опять же, и целом как правило нравится то, что я делаю. Как-то ощущается общим их большинством в том, что я делаю, какая-то, извиняюсь, глубина