Другое помрачение обнаруживалось прямо в перспективе нашей профессиональной деятельности. По мере учебы мы узнавали всё больше «интересных фактов». Многие слышали, например, что мировой океан загрязняется, но мало кто знал о молниеносных катастрофических эпидемиях кораллов, поражающих, скажем, Большой Барьерный Риф у берегов Австралии. И каково его значение для морских обитателей тамошних мест. Или, вот, атмосфера планеты, задымленная и загазованная – это понятно, привычно слышать. А знаете, сколько кислорода сжигает один ТУ-154 при перелете через Атлантику? И как медленно его потом выделяет Бразильская сельва? Несложный расчет указывает 2021 год началом глобальных атмосферных изменений, если, конечно, темпы индустриального развития человечества останутся прежними.… Очень интересные засекреченные данные по количеству алкоголиков в нашей стране. Социологи Сибири показали, что трудовые коллективы промышленных областей имеют выраженную ячеистую структуру: по тройкам, по пятеркам, по семеркам, которые весьма стабильны. «Семья – ячейка общества», как выражался классик. А, знаете, сколько идиотов у них в потомстве?

Далее, в годы нашей учёбы большая часть человечества умирала от сердечно-сосудистых заболеваний, потом шли инфекции, рак, травма, психопаты… Возможно порядок я уже напутал. Не важно. Помню, на первом курсе мне понравился пафосный рисунок в студенческой газете: огромная пушка загружается интегралами, физическими и химическими формулами и выстреливает в упор по маленькой живой клетке. Уже в студенческие годы мы научились безошибочно диагностировать и оценивать подобный «научпоповый пустобрех», хуже было другое, обнаружение того как медленно, трудно и мелко двигается серьезная наука.

«Уникальное прямое измерение мембранного потенциала митохондрий в семенниках средне-азиатского тушканчика, блестяще проведенное группой казахских ученых, получило недавно подтверждение в экспериментах с клетками роговицы глаза сирийского голубя. Работа выполнена доктором Р. А. Голдштейном в Иерусалимском университете». Это из юмористических «Новостей» студенческой газеты, висевшей между этажами в институте. Рядом располагался громадный атласный портрет Брежнева. Крупный опрятный генсек хмурил брови, выводя какое-то государственное решение. Любопытствующий, мог подойти, разобрать приписанные каракули: «Спартак – чемпион!»

«Ассошейтед Пресс: Монгольская конница приближается к границам Китая» – из тех же «Новостей».

Витя раньше других начал раздражаться всеобщей смешливостью. У меня на памяти замечательный эпизод со второго курса. Интеллигентный длинный физик, возведя щепоть ко лбу, изумлённо восклицает: «Послушайте! Но это, же ежу понятно!» Багрово-красный Витя упрямо отвечает: «Ежу понятно, а мне – нет… Вы не дали определения энергии». Чуть позже, в перерыве, преподаватель, закурив, успокаивается: «Извините меня за выражения, не обижайтесь. Хотите, я дам Вам литературу, попробуйте сделать сообщение». «Я не обижаюсь», – опять краснеет Витя. «Хорошо, я сделаю доклад». Примерно, таким образом, он достигал серьёзности. Грубел.

На пятом курсе на экспериментальной хирургии мы резали какого-то горемычного пса. У нас уже сложилось разделение труда. Витя, конечно, был хирургом, я анестезиологом, Пирог консультировал, девчонки смотрели. Наш пёс уже жалко посвистывал в наркозе, а Витя, вскрыв брюшину, вовсю копошился в окровавленных внутренностях, когда к нам подошла женщина-преподаватель. «Как у этой бригады дела? Заинтубировали? Так! И сосуды, гляжу, перевязали… Молодцы! Хороший у вас хирург». «Да, хороший!» – ответствовал Витя. И с остервенением затянув узел, прикончил: «Херург от слова хер!» В наступившей паузе беззвучно смеялся Сергей, потупились девчонки. Преподаватель с сожалением посмотрела на Витю и удалилась.