— Ты подставила нас, и за это придется ответить.

— Я не понимаю, о чем вы.

— Скоро поймешь. Скоро ты все поймешь, сука.

Шах. Клим Шахов.

Это им так восхищалась жена Корнева, а блондинка в красном выпрыгивала из трусов.

Значит, и Марк здесь, где-то рядом, я видела его, мне не показалось.

— Я вижу, что вспомнила.

— Нет, я вас не знаю, отпустите!

Как говорил Чех, «в любой непонятной ситуации иди в несознанку».

10. Глава 10

Было такое чувство, что все шесть лет, что я жила до этой встречи, пролетели перед глазами за шесть секунд. За шесть долгих, мучительных секунд я вспомнила страх, когда увидела две полоски на тесте, вспомнила то, как впервые увидела сына и как ощутила счастье.

А сейчас на меня смотрят его глаза, и накрывает ужас.

— Вспомнила, я же вижу, что вспомнила.

Давление пальцев на шее слабеет, они перемещаются на лицо, мужчина ведет по скулам, давит на щеки.

А еще я помню, как он трахал меня. Да, шесть лет назад, такое сложно забыть. Эмоции перекрывали одна другую, мужчина брал жестко, да и так видно, что это не податливый теленок, он хищник и будет рвать меня зубами даже во время секса. Но в том-то и дело, что мне тогда это нравилось.

Бред.

— Я думаю, что вы ошиблись. Я бы запомнила вас.

Ухмылка, он так близко, белые зубы, оскал. Запах алкоголя — дорогого, элитного. Это вам не водка из ларька за углом, что пил мой отчим, а потом дышал ею в лицо.

— Какая же ты, сука, забавная. Тогда была забавная и сейчас.

Я бы добавила «забавная смертница», но лучше промолчать. Странно реагирую на ситуацию, как и тогда, «дура» включилась быстро, мозг просчитывает пути отступления. Но ничего дельного на ум не приходит.

— Шлюха из Пскова, я помню. Волосы у тебя тогда были длиннее.

Несколько шагов, мужчина вжимает меня в стену, мы в каком-то закутке, справа от меня колышутся черные шторы, слышны голоса, смех. Там Корнев празднует удачную покупку и слияние, а я здесь отсчитываю минуты до своей кончины.

Шахов ведет по волосам, собирая их в кулак, больно, но я терплю. Дышать около него нечем, слишком близко, душно, жарко. У него каменное тело, словно высеченное из куска монолита.

— А может, я тебе напомню, как все было, чтобы, так сказать, освежить память? Для начала ты встанешь на колени и отсосешь мне, как в тот раз. Начнем с того, чего ты так и не сделала вначале.

Он сжимает челюсти, открывая мой рот, тянет наверх, поднимаюсь на цыпочки, сумочка падает из рук, хватаюсь за его пиджак. Лучше бы я позвонила Севе, у него было все очень заманчиво: куни, суши и мартини.

— А потом я позову нашего интеллигента, и мы трахнем тебя во все дыры.

— Я правда не понимаю, о чем вы говорите, я… вы ошиблись…

— Ошибся? Ошибся, мать твою?

Удар кулака в стену рядом, я вздрагиваю, зажмуриваюсь, сердце бешено колотится в груди.

— А ты это видела? — Он тычет пальцем, показывая шрам на левом виске, тянущийся вниз вдоль скулы.

Этого тогда точно не было, я помню.

— А это сувенир из Эмиратов, восемь месяцев в тюрьме Аль Авир за то, что я, сука, никогда не видел и не трогал. За то, что ты, тварь, нам подбросила.

Теперь можно начинать молиться о быстрой и безболезненной кончине. Потому что я просто могу не выйти из этого клуба живой. Снова удар, захват на шее, совершенно бешеные черные глаза смотрят на меня. Где-то звонит телефон, но Шахов его даже не слышит.

— Черт, Клим, я сколько могу тебя искать? Здесь, конечно, весело, и телок много, но я устал. Все, что нам нужно было узнать, мы узнали. О, да ты не один? И почему к тебе телки постоянно липнут сами?

Шахов не двигается с места, а второй мужчина, подойдя ближе, удивляется лишь секунду, а потом начинает улыбаться.