Анна ощущала себя на седьмом небе от счастья. В Москве жили ее старшие братья Карл и Александр, но она не только хотела жить рядом с ними, но и мечтала о Большом оперном театре, мечтала о походах по магазинам и прогулках по просторным улицам с мощеными тротуарами…

В Москве Леонард решил сразу заявить о себе как о человеке состоятельном, а потому они обосновались в роскошной квартире, завели слуг, познакомились со многими интересными людьми и стали давать вечера, на которые, благодаря Анне, покоряющей гостей своим красивым и нежно звучащим сопрано, все приходили весьма охотно.

– Так и слушал бы вас бесконечно, – говорил, целуя ей руку, профессор консерватории Павел Соломонович, непременный участник всех этих вечеров.

Вскоре Анна вновь забеременела и родила еще одного мальчика. Леонард был горд. У него теперь было два сына! Нет, он, конечно, любил свою дочку Оленьку, но благодарил Бога, что тот послал им с женой еще одного парнишку, а не еще одну девочку.

Дома родители практически всегда говорили между собой по-немецки, и вполне естественно, что дети также свободно владели этим языком. Кроме того, все как один унаследовали от матери не только любовь к музыке, но и ее певческий талант.

– Это неплохо, что ты учишь детей игре на рояле, – говорил жене Леонард. – Пусть развиваются. Но не очень-то в этом усердствуй. Оленька пусть бренчит и поет сколько ее душе угодно, а вот мальчики должны налегать главным образом на изучение точных наук! Им надо настоящую профессию получать.

Но вопреки желаниям Леонарда блестяще преуспевал в точных науках лишь один старший сын Константин. После окончания гимназии по настоянию отца он поступил в Технологический институт для получения самой востребованной в то время профессии инженера по строительству железных дорог. В России в это время еще только начинали связывать между собой ее огромные просторы, а потому в особом дефиците были специалисты по прокладыванию туннелей в горах, коих на территории империи было предостаточно. Леонард выбрал для Константина именно эту стезю.

– Теперь мой мальчик не пропадет! – радовался отец, когда Константин пошел на первый курс. – Володю, как подрастет, тоже направим по этому руслу.

Но как назло у младшего сына совсем не шли точные науки, а вот успехи по вокалу и игре на рояле были вполне ощутимы.

– Что за дурень растет, – негодовал Леонард. – Одни тройки по математике, а по физике так и вообще полный профан. Совсем не занимается! Лентяй и дурень! За каждую двойку надо лишать его ужина, а за тройку – сладкого!

Но это совершенно не помогало. Ведь получал он эти двойки и тройки не потому, что ленился, а потому, что решительно ничего не понимал в этих науках, но зато совершенно чисто и приятным голосом исполнял арии из тех опер, которые слушал вместе с родителями и сестрой в Большом театре.

– И совсем ни к чему Вове эти точные науки. Зачем его мучить? – жалела Вову старшая сестра Ольга. – Он ведь может стать знаменитым певцом…

– Когда Володя вырастет, из него действительно может выйти неплохой тенор, – поддержала ее мать как профессионал. – Стоящих теноров, мой дорогой, в опере очень мало.

– Это еще что за бредовые мысли? – возмутился Леонард. – Петь на сцене – это вообще не профессия! Я заставлю его учиться!

И бедный мальчик пытался решать задачи по математике, физике и химии, методично принося домой только тройки и двойки. Отец кричал: «Идиот! В кого ты такой дурак уродился?» – и даже иногда хватался за ремень, бегая за сыном по квартире в попытках ударить его. Мать и сестра, в свою очередь, бегали следом. Все эмоционально кричали, нервничали, а Володя плакал. Слезы его текли не из-за боли, так как отцу никогда так и не удавалось ударить сына, а исключительно от унижения.