Побагровевший мистер Стивенс распахнул боковую калитку, захлопнул ее за собой и зашагал к сараю; чуть не сломав замок, он резко открыл дверь, достал эту паршивую яхту, снова захлопнул дверь и запер ее.

И вот теперь, когда Мэри вернулась, Эрни угрюмо стоял у ворот – под мышкой яхта, в свободной руке ведерко и лопатка.

Багаж был погружен на тележку. Господи! Уже двадцать минут десятого!

– Лучше поспешить, – сказал мистер Стивенс Райслипу.

Райслип так поспешил, что тележка вильнула в сторону, но на этом его торопливость исчерпала себя, и он двинулся по Корунна-роуд со своей обычной скоростью.

Мистер Стивенс в последний раз оглядел прихожую и захлопнул входную дверь.

В дорогу!

Мистер Стивенс, Дик и Эрни пошли за билетами, а миссис Стивенс и Мэри понесли ключ миссис Буллевант. Времени было предостаточно, как это всегда бывает, если начать волноваться заранее и покончить со всем побыстрее, но мистеру Стивенсу нравилось иметь добрых десять минут про запас. Мало ли сколько неприятностей может произойти: или они что-то забудут и придется возвращаться, или окажется, что у окна кассы неожиданная очередь, или выйдет заминка с наклеиванием бирок на багаж…

Десяти минут было достаточно – но не слишком много, поскольку одна призрачная возможность всегда внушала мистеру Стивенсу нелепый и беспочвенный страх. Вдруг какая-нибудь встречная женщина потеряет сознание или споткнется и упадет?

В таком случае нужно будет остановиться, помочь ей встать, отряхнуть ее платье, поднять ее зонтик и сумочку, а может, и очки. Не то чтобы мистер Стивенс был черствым или невоспитанным – просто это привело бы к томительной проволочке. В подобных обстоятельствах нельзя не помочь даме, хладнокровно заявив, что вы спешите на поезд. Кроме того, многие женщины, не привыкшие быть в центре внимания, могут поддаться желанию вызвать к себе интерес – вне зависимости от того, пострадали они или нет, – и тянуть время, пока не соберется толпа. В худшем случае, если это обморок, все может кончиться тем, что надо будет оттаскивать женщину с дороги и подкладывать ей под голову собственный пиджак. Все может кончиться вызовом полиции и скорой помощи – пятью, десятью, пятнадцатью минутами тягостного промедления.

Это была дурацкая мысль – шанс, что такое произойдет, один из тысячи, – но она всегда таилась где-то в уголке сознания мистера Стивенса, когда он шел на станцию.

Следующий поезд с главного пути уходил только около двенадцати, и мистер Стивенс часто возвращался мыслями к этому ужасному перерыву – к ужасному разочарованию, которое постигнет их, если они не успеют на пересадку.

Наверное, придется вернуться домой – и целый час сидеть без дела, не снимая шляп. Забрать ключ у миссис Буллевант, снова отпереть заднюю дверь и войти в дом – как это будет ужасно! Это все равно что вскрыть склеп и ждать там, если вы опоздали на поезд, вернувшись с похорон.

Но какими бы ни были чувства мистера Стивенса, он не показывал их идущим рядом с ним мальчикам; все трое негромко и взволнованно говорили о том, что ждет впереди.

Тем временем Мэри и миссис Стивенс дважды постучали к миссис Буллевант и уже начинали беспокоиться. Когда дверь наконец открылась, казалось, что ее с силой потянули на себя, преодолевая сопротивление сокрушительного аромата жареного бекона, теплым облаком хлынувшего наружу.

Миссис Буллевант сглотнула – по-видимому, она ела бекон – и улыбнулась. Мистер Буллевант стоял позади нее, на пороге полутемной гостиной. Он тоже улыбнулся, но, поскольку ему не надо было ничего говорить, продолжал жевать бекон молча.