– В другой раз, дорогая. Какой-нибудь теплой летней ночью.

Вероника лежала, не двигаясь, подложив руки под голову, глядя на небо. Затем внезапно поднялась:

– Какой-нибудь летней ночью. Смотри, когда-нибудь я перестану проявлять инициативу.

Ее голос звучал недовольно, сердито; она поправила юбку, стряхнула песчинки, не глядя на Джека. Он нерешительно встал, уже начиная жалеть о своей осторожности. Вероника молча повернулась и быстрыми шагами направилась к оставленному под деревом автомобилю. Джек неторопливо проследовал за ней; несмотря на раздражение, он любовался легкой, раскованной походкой девушки; Вероника шла по песку босиком, держа туфли в руке.

Они сели в машину. Джек завел мотор. Когда Вероника предложила поехать к морю, он отпустил Гвидо на весь вечер. Зажженные фары выхватили из тьмы зловещие деревья, которые окружали автомобиль. Дорога была узкой, ухабистой, Джек вел «фиат» медленно, молча; он заметил, что Вероника прижалась к правой двери, держась от него на максимальном расстоянии.

Лишь когда он вырулил на шоссе, ведущее в Рим, девушка снова заговорила:

– Скажи мне, сколько раз ты был женат?

– Почему тебя это интересует?

– Если не хочешь, можешь не отвечать.

– Три раза.

– О господи, – сказала она.

– Вот именно. О господи.

– Это нормально для Америки?

– Не совсем.

– Какой была твоя первая жена?

– Зачем это тебе?

– Я хочу знать, как ты будешь говорить обо мне, когда мы расстанемся. Она была хорошенькая?

– Очень.

Фары встречного автомобиля ослепляли Джека; выждав, когда машины разминутся, он продолжил:

– Но характер у нее был несносный.

– Обо мне ты тоже так скажешь? – спросила Вероника.

– Нет. Я никогда не говорил так о других моих женщинах. Только о первой жене.

– Почему ты женился на ней?

– Мне не удавалось получить ее иным способом, – пояснил Джек, глядя на дорогу и вспоминая прошлое с его странными решениями, бессмысленными жертвами, неодолимыми, гибельными желаниями.

– Тогда ты не знал, что у нее несносный характер?

Вероника подложила одну ногу под себя на сиденье; она с интересом смотрела на Джека, охотно слушая его признания; в ее глазах горела женская страсть к сплетням.

– У меня были некоторые подозрения, но я заставил себя забыть о них. К тому же я думал, что мне удастся переделать ее после свадьбы.

– А какой она была?

– Глупой, ограниченной собственницей, ревнивой, бездарной…

– Ты добился успеха?

– Нет, конечно. – Джек еле заметно усмехнулся. – Она стала только хуже.

– И она действительно отказывалась спать с тобой до свадьбы? – недоверчиво спросила Вероника.

– Да.

– Она что, была итальянкой?

Джек громко расхохотался и похлопал Веронику по колену:

– Ты забавная девушка. По-твоему, все плохое – обязательно итальянское.

– У меня есть основания так говорить, – заявила Вероника. – Так она правда была итальянка?

– Нет.

Вероника удивленно покачала головой:

– Я считала, что в Америке такого не бывает.

– В Америке бывает все, – возразил Джек. – Как и в других местах.

– Твоя жертва не была напрасной? – с любопытством спросила Вероника. – Я имею в виду женитьбу ради…

– Конечно, была, – ответил Джек.

– Что ты сделал, влюбившись в другую женщину?

– Сел в самолет – я находился тогда в Голливуде, а жена с ребенком оставалась в Нью-Йорке – и, прилетев к ней, сказал, что встретил другую женщину и собираюсь завести с ней роман.

– Погоди, – изумленно произнесла Вероника. – Ты хочешь сказать, что предупредил ее заранее?

– Да, – ответил Джек.

– Но зачем?

– У меня были своеобразные представления о чести, – сказал Джек. – В те годы.

– И она сразу дала тебе развод?

– Нет. Я же сказал тебе, что она была глупой, ограниченной собственницей. Она согласилась на развод спустя шесть месяцев, когда сама собралась вновь выйти замуж.