– Не знаю. Видел вблизи только один раз. Квадратный, заросший, в грязном рваном тряпье, сквозь дыры исполосованное тело светится. На плече заметил остатки знака какого—то, рубцами перечеркнутые. Зверь, короче.

– Знаки нарисовать сможешь? Возьми палочку, изобрази на земле.

– Да на что он тебе? – Чензира начал выводить на земле линии, – продай ты его. Или поменяй. За такого здоровяка осла молодого взять можно.

На поверхности вытоптанной площадки начали появляться горизонтальные волнистые линии. От центра их вниз протянулись такие же, только покороче. Под этой композицией расположилось непонятной формы замкнутая кривая, на краю которой притулился незнакомый значок.

– И что теперь? Помогло? – Адат мысленно обратилась к подруге. – на что он тебе? Нам, то есть.

– Не знаю. Но, смотри. Мужик сам, на таком пустыре, в грязи и пыли смог обиходить огород и обеспечивает зеленью корчму. Пусть не полностью, но все же. Не хочется мне продавать его, ну не хочется упускать. Кстати, ты не знаешь, что это может быть за значок? У отца никогда подобное не проскакивало?

– Что—то похожее было, погоди. Если добавить сюда, – щепка нанесла круг в центр рисунка. – Вот так. Получается изображение крылатого солнца, Шамаша. А если фигура бородатого стрелка перекроет круг, перед нами появится изображение бога Ашшура. Но этого изобразить я не смогу.

Чензира внимательно наблюдал, как молчащая девушка палочкой рисует окружность поверх его линий. Потом выпрямляется и задумчиво смотрит на рисунок. Нужные мысли не вырисовывались. Чего—то явно не хватало. «Замысловатая линия под рисунком, может оказаться ожогом, а значки? Часть имени? Хотели уничтожить? Лишить имени? – Тарбит размышляла, и даже подруга не слышала ее. – Пора».

– Адат, давай меняться, я расспрошу Чензира поподробнее, все равно скоро уходить. – Тарбит решила, что будет проще самой все выяснить, чем подсказывать подруге, а потом выслушивать ответы.

«Испорченный телефон, какой—то», – подумала.

Лия встрепенулась, будто очнулась ото сна. Осмотрела рисунок еще раз. Все так—же, не поднимая глаз, спросила:

– Это ожог? – и получив утвердительный ответ, продолжила, – эти линии, знаки – буквы?

– Возможно. Остатки букв, – встрепенулся Чензира, – я их так не воспринимал, просто значки. Погоди. Последние линии, если здесь и здесь продлить и добавить две вертикальные черточки, могут обозначать «уш».

На пыли, врезаясь на ограниченную волнистой линией площадь, появились клинописные знаки.

– Если перед этой группой значков, стояла еще одна, то, возможно, здесь было написано имя.

– Какое именно? – Лия замолчала. «Адат, есть мысли по этомуповоду?» – и выслушав ответ, обратилась к Чензире, – если предположить, что волнистые линии над именем – символическое изображение Ашшура.

– Если «уш» – окончание имени, то перед ним поместится еще одна группа, не более. И она не может быть замысловатой. Судя по остаткам надписи, рисунок был грубоват. Сейчас я попробую написать здесь несколько слогов.

На земле начал появляться столбик символов, а Чензира начал их читать, тут же прибавляя окончание.

– Ку—уш, бе—уш, ут—уш, ду—уш, – рисовал черточки, а сам поглядывал на внимательно прислушивающуюся к звучанию слова, девушку. Она полуприкрыла глаза и беззвучно шевелила губами, как бы пробуя имя на вкус. Чензира, увидев отрицательное покачивание головой, продолжал, – ну—уш, ур—уш, зе—уш, аш…

– Стоп. Что было перед зе—уш? Ур—уш? Уруш? Бог Ашшур. Если читать наоборот, Руша? Руш. Уруш. Тем более, что значки похожие, и точно вписываются в пятно ожога. То, что нужно. За неимением лучшего, остановимся на этом. Как ты сказал, его зовут? Раб? Кабан? – немного подумала, – а как он отнесся к смене хозяина?