– Оставь ее в покое. Она не для тебя, – процедил Майлз. – И в этой деревне тебе нечего делать.

– Неужели? Но у меня – титул и куча документов, которые доказывают обратное.

– Зато у меня – пистолет. – Рука Майлза потянулась к поясу.

Рис небрежно отмахнулся:

– Да-да, конечно, уже видел его сегодня утром. Но особого впечатления это на меня не произвело.

Он пристально оглядел стоявшего перед ним мужчину. Среднего роста, стройный. Возможно, лет на пять моложе, чем он. В глазах же – алчный блеск честолюбца. И, судя по небрежной походке, основная черта его характера – надменность.

Рису он не понравился. Совсем не понравился.

– Вы очень тщательно охраняете свой товар, мистер Майлз.

– Моя торговля вас не касается.

– А я думаю, что касается. Очень даже касается. Я хозяин здешних мест, поэтому весьма недоброжелательно отношусь ко всякой незаконной деятельности. Вы провозите через деревню контрабандные товары, верно?

К чести Майлза, следовало сказать, что он даже не попытался опровергнуть обвинение. Невозмутимо пожав плечами, он спросил:

– И что же?…

– А то, что я положу этому конец.

– Не выйдет, – прошипел Майлз. – Держитесь от меня подальше, Эшуорт, и я не доставлю вам неприятностей. Это коммерция. Ничего личного.

– Для меня это – личное.

Рис шагнул вперед, вынудив Майлза отступить.

– Если вы во время войны перевозили французские товары, пусть в самых небольших количествах, то для меня это – личное. На деньги от вашей «торговли» могла быть куплена та пуля, которая прошла через это плечо. – Рис ткнул пальцем в старую рану. – Еще несколько дюймов, и попала бы в сердце.

Гидеон молча стиснул зубы.

– Не я в этом виноват! – выпалил он наконец. – И ведь пуля не нашла свою цель, верно?

– Да, вполне. Так что забудьте обо мне. Поговорим о других. Сколько бренди ушло на оплату каждого штыка или сабли, пронзивших тела моих солдат?

– Не знаю. – Глаза Гидеона сверкнули. – Полагаю, ровно столько, сколько потребовалось для того, чтобы жители деревни не умерли от голода после того, как вы покинули Девоншир.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга.

– Полагаю, вы правы, – пробормотал наконец Майлз. – Это и впрямь личное.

– Разумеется, – кивнул Рис.

– Так вот, Эшуорт, у вас есть неделя, чтобы убраться из моей деревни. Иначе я лично об этом позабочусь.

Рис рассмеялся и покачал головой:

– Вы или ваша армия? О, погодите, я забыл! Армиям тоже не удалось меня убить.

– Неделя, ясно? – Майлз попятился к двери, остановившись лишь для того, чтобы добавить: – Я вернусь через неделю. И не дай Бог, если застану вас здесь!

Едва за Гидеоном закрылась дверь, как Рис о нем забыл. Можно подумать, он позволит какому-то гнусному контрабандисту решать, какое время он имеет право находиться на своей земле. Абсурд!

Подойдя к стойке, он сел на табурет и увидел, что Мередит открывает новый бочонок с вином – при этом напрягавшиеся мышцы рук разительно контрастировали с тонкими чертами лица и изящной фигуркой.

– У вас нет служанки, чтобы помогала по вечерам? – спросил Рис, оглядывая комнату.

Мередит покачала головой:

– Сейчас нет. Постоянная служанка родила несколько недель назад. Не знаю, когда она сможет вернуться.

– Когда прибудет следующий почтовый дилижанс?

– Завтра.

– Могу я попросить несколько листочков бумаги и чернила?

Мередит молча пожала плечами, продолжая раздавать стаканы с вином. Но через несколько минут на стойке словно сами собой появились два листочка тяжелой кремовой бумаги, перо и маленькая чернильница.

– Кому вы пишете? – спросила она, поставив локти на стойку. – Другу?

– Не совсем.

На самом деле Джулиан Беллами вполне мог оказаться врагом. Вместе с Рисом и герцогом Морлендом Беллами был одним из трех выживших членов «Стад-клуба». Он был ближе всех к Лео, и, судя по всему, трагическая смерть друга его потрясла. После гибели Лео Беллами казался человеком одержимым, полным решимости найти и поставить перед судом его убийц.