Немецкие специалисты также рассмотрели вопрос об отношении сотрудников СД и абвера к русским коллаборационистам. Авторы пришли к выводу, что такие контакты играли для спецслужб нацистской Германии большое значение, поскольку благодаря им велась активная разведывательная и пропагандистская работа на Восточном фронте. К этой деятельности были привлечены многие бывшие советские командиры и военачальники. В первую очередь, конечно, Цоллинг и Хёне называют имя генерала Власова, эксперимент с которым поддерживался не только по линии отдела «Иностранные армии – Восток», но и СД. В конечном итоге эта акция не увенчалась успехом, а Гелен вынужден был признать, что «движение Власова представляло собой нечто поверхностное и созданное наспех».

Исследование Цоллинга и Хёне дало толчок к дальнейшему изучению истории спецслужб Третьего рейха. Эта книга поставила перед учеными новые вопросы, которые раньше не рассматривались, в том числе деятельность разведки СС по созданию коллаборационистских формирований из советских военнопленных.

Продолжительное время в кругах западных специалистов история «Дружины» не попадала в число тем, заслуживающих большого внимания. Многие историки в своих работах лишь ограничивались упоминанием о Гиле, но в суть самой проблемы не вникали[81]. Это в известной мере способствовало тому, что мифы, окружавшие личность Родионова и его подчиненных, вовсе не исчезли, а только укрепились, как вещи, «прошедшие проверку временем». Даже в исследовании И. Гофмана о «Русской освободительной армии» Власова (1986) присутствовали сомнительные данные о численности «дружинников» (около 8000 человек), не подкрепленные, на наш взгляд, серьезными документами[82]. Немногословна оказалась и Е. Андреева (1987), изучавшая «власовское движение». В ее работе встречается всего один абзац о «Дружине»[83].

Пожалуй, по-настоящему интерес к фигуре Гиль-Родионова, его формированию и операции «Цеппелин» пробудился в западной научной среде относительно недавно – в самом начале нашего века. Именно в это время появилось немало серьезных статей и монографий, в которых рассматривались разведывательные мероприятия СС на территории СССР, отбор советских военнопленных для этих операций, создание под эгидой СД команд, частей и соединений для борьбы с партизанами. В некоторых работах напрямую велась речь о деятельности «Дружины» и Гиля. Среди публикаций такого плана можно выделить исследования П. Биддискомба (2000)[84] и А. Муньеза (2000)[85].

Биддискомб одним из первых указал на такой нюанс, как вербовка советских военнопленных сотрудниками СД, несмотря на расовую идеологию. В этом прагматичном шаге ученый увидел важную основу для операции «Цеппелин», в противном случае эсэсовской разведке не удалось бы реализовать и половину своих планов, имевших далеко идущий характер.

Исследование Муньеза представляет собой первую попытку детально рассмотреть историю «Дружины», не забывая обо всех эпизодах, так или иначе имевших к ней отношение. Историк рассказывает об операции «Цеппелин», о частях из русских коллаборационистов, сформированных на Восточном фронте при участии немецких спецслужб, об использовании советских военнопленных в разведывательных целях и в антипартизанских операциях. Автор подробно говорит о создании «Дружины», ее «борьбе с бандами». Одновременно с этим американский специалист показывает, каким образом осуществлялось кураторство над соединением Гиля.

Хотя книга Муньеза построена на односторонних источниках и в ней немало пробелов, она оказала влияние на дальнейшее изучение данного вопроса, став ориентиром для других специалистов. Сам Муньез продолжил исследование такого феномена, как коллаборационизм и борьба против партизан на Востоке. Результатом этой работы стал выход новой книги, подготовленной совместно с украинским (сегодня – российским) историком О.В. Романько, об антипартизанских операциях в захваченных областях СССР