Когда Тисс закрыл занавес, и вернулся в свои покои, наступил вечер. Знатные сагленцы и учёные всё ещё ждали его в тронном зале, удобно расположившись за богато накрытым столом. Тисс, привычно накинув мантию императора, вышел в тронный зал.

Первым заговорил главный инженер империи Ратс:

– Принял ли ты решение, император Тисс?

– Принял. С завтрашнего дня приступайте к ремонту кораблей, и проверке силовиков времени.

– Но где гарантия, что подключив силовики, расположенные по периметру системы Дварка, мы замедлим сближение звёзд? – Спросил один из знатных вельмож по имени Труч. Он только недавно унаследовал титул отца, и видимо считал себя сведущим в делах империи лучше, чем его старшие коллеги.

– Нет никакой гарантии. – Сказал задумчиво Тисс. – Это всего лишь попытка оттянуть неизбежное. Мы не знаем, чем обернётся сближение Дварка и Солнца. Наблюдения за Гастерией показывают, что скорость, с которой она летит по своей орбите, увеличивается с каждым годом. Это значит, что Солнечная гравитация становится сильнее гравитации Дварка и Солнце притягивает планету обратно в систему, где она когда-то образовалась. Даже силовики времени на её полюсах, самые мощные из всех построенных на Саглене, уже не справляется с торможением Гастерии. Она может уйти в Солнечную систему намного раньше расчётного времени и не вернуться. Тогда в системе Дварка неизбежны гравитационные катаклизмы на внешних планетах, которые могут обернуться непоправимыми бедами на Саглене и остальных внутренних планетах.

Отпустив вельмож и учёных, Тисс пошёл в свой старый учебный класс. Там хранились книги и дневники его отца. Никто из сагленцев не знал языка ахатов, как не знал его и Тисс. Он смотрел на старый шкаф, и думал о том, какие знания скрывают эти электронные фолианты. Иногда он пытался расшифровать то, что было написано в этих книгах, и посвящал этому довольно много времени. Но родной язык был непреступен. Тисс помнил слова своего учителя, о том, что, скорее всего, эти книги зашифрованы, и нужно найти те приборы, которым пользовались ахаты, когда читали их. Но видимо бессмертные увезли все приборы для дешифровки с собой.

Вернувшись в свои покои, Тисс снова пошёл к матери. Он отдёрнул занавес, и включил полный свет. Мать, как будто сделала шаг вперёд, сумела войти в кристалл, но не смогла выйти из него. Она была одета в типичную походную одежду ахатов – короткую кожаную тунику, подпоясанную широким поясом, и сандалии на пружинящей подошве. Тисс знал, что эта туника и сандалии легко трансформируются в защитный костюм, способный выдержать самые опасные излучения. Учитель показывал ему фильмы, как ахаты работали в космосе в этих самых костюмах, даже без головных уборов.

– Их закрывает, какое-то защитное поле. – Говорил учитель.

Тисс не знал, что держит в руке его мать – металлический предмет в форме цилиндра с многочисленными надрезами и небольшими круглыми выступами. За пояс были заткнуты прозрачные перчатки и тоже прозрачная короткая линейка с ахатской мерной шкалой. Учитель сказал, что эта линейка что-то вроде датчика, но для чего она служит, он не знал.

– Мама, если бы ты могла со мной поговорить. – Тисс обнял кристалл и прижался лицом к лицу матери.

Одиночество тяготило Тисса уже не первую тысячу лет, и он мысленно благодарил отца, за то, что тот переправил на Саглен его мать. Рядом с материнским кристаллом Тисс отдыхал душой. Ему казалось, что от матери идёт тепло и необъяснимый покой. Иногда мать приходила к нему во сне, и присев на его ложе, гладила его по голове, но никогда ничего не говорила. Тисс уселся на пол рядом с кристаллом, и задумался.