«Спасибо!» – поклон, бойцы уходят в раздевалку, можно снять форму и присесть отдохнуть, расчесать волосы, умыть лицо, успокоить дыхание и пульс. Холодная скамейка леденит кожу, обопрешься на стену – примерзнешь, но первые минуты не чувствуется. Голоса за дверью затихают, пора – но лучше дождаться, когда уйдет тренер, как встретиться с ним взглядом?

Последние шаги. Затихли. Дверь распахнулась.

Майя вскочила, как была, в трусах, белых носках и футболке. На пороге стоял тренер. Улыбнулся и медленно закрыл дверь. Она сразу поняла всё по его взгляду. Сопротивляться – зачем? Да и невозможно бороться со стальной силой тренированных мышц. Шагнул вперед и мягко, быстро, настойчиво подвинул ее к себе вплотную, поднял и поставил на скамейку, головой уткнулся в живот, как ручной, и поцеловал на два сантиметра ниже. Обдало горячей кровью. Встал и прижался всем телом, ребра уперлись в четкие кубики пресса, плечо сжали руки. Губы рядом с губами.

Секунды невозможного забытья, накатывавшего волнами. Он опустил руку вниз, и Майя хотела закричать: «Нет, не сейчас. Я же…» – но он не дал ничего сказать и опустил ее на ледяную скамейку, чуть теплую в одном только месте. Смотря в его спокойные глаза с глубокими одержимыми огоньками, Майя подавила приступ пронзительной боли. Капля крови стекла по внутренней поверхности бедра. Он учил оставаться сильной.

Майя полулежала на диване, подогнув под себя ногу, и рассматривала картинки в новом номере Vogue. За окном начинался обычный день пригорода Москвы, под хмурым небом сновали активные толстые женщины в нелепой одежде, кричали собаки. Дети прыгали на качелях, оглушительно смеялись группки подростков. Листья на редких тоскливых деревьях, привязанных к земле веревками с палками, почти все лежали на земле, а редкие смельчаки метались на ледяном осеннем ветру. Завыла собака, визг перешел в лай, затем в хрип и молчание. Качели ненадолго перестали скрипеть – ребенок испуганно уставился на серого бродячего пса – но через минуту возобновили ржавый монотонный скрежет.

В комнату зашла тетка. На ее бледном, худом лице читались усталость и раздражение.

– Почему ты не идешь обедать, а?! – с порога выпалила она. – Зову, зову, готовила три часа, а тебе лишь бы на диване валяться! Понятно, сама же ничего не заработала, куда уж помочь с обедом!

Взбесившись от ее тона с первой секунды, Maya The Furious злобно посмотрела на Арину и направилась на кухню, демонстративно шаркая по линолеуму. Сзади раздавались пронзительные крики, развивавшие тему безделья.

– Между прочим, не маленькая уже, четырнадцать – не десять! И на кого ты похожа, что за дырявая футболка!

– Это…

– Не перебивай! И знаешь еще…

Аринольду Великую было не остановить. Поток слов выливался из ее рта, как отравленная метамфетамином река, прорвавшая плотину. От ядовитых капель Сергей спасался у плиты, наливая в тарелку суп и тщательно изучая его состав. Собака забилась под стол и прижалась к ножке, поскуливая на каждом повышении голоса. Ярость разлилась по пустому желудку и поднималась всё выше. Майя видела только рот, открывавшийся и закрывавшийся с немыслимой скоростью, и ничего кроме рта с зубами.

– Заткнись! – крик вырвался из горла и отразился от кухонных стен. Подняла голову и заметила, что все смотрят на нее. Арина ошарашенно, Сергей с любопытством, собака с тупым удовлетворением. Волны пронеслись вокруг и сбили трамвай с рельсов, но поезд готов был запрыгнуть обратно, и всего через секунду ад потек бы прежним ядовитым потоком.