И вот в один день жилище Адама преисполнилось избытком плодов. Собрав лучшее от дел своих, Каин и Авель принесли подношение к родительскому крову. Пришли потомки первых детей Человека. Адам, взяв понемногу от плодов Каина, и ягнёнка из стада Авеля, поднялся на вершину скалы и разжёг костер прямо на Камне Причины. Там он долго стоял, молча глядя на пламя.

– Ты говоришь, что я неблагодарный, не ведающий ценности жизни прах и поэтому лишился творящей Силы. Мои дети преодолели это. Смотри! Все это – плоды их созидания.

 Он взял несколько спелых плодов и бросил их в пламя. Потом долго молча смотрел на сине-красные языки пламени, будто хотел прочесть в них ответ на свои слова. Но ответа не последовало.

– Я помню, что всё равно это твоё творение, – наконец согласился он с безмолвием огня. – Может быть, ты так уже не считаешь. Может быть, ты просто испытываешь меня? Что мне сделать, чтобы ты снова говорило со мной? Я отдам тебе за это все!

 С этими словами он взял ягнёнка и растерзал его.

– Чтобы ты не считало, что я чего-то пожалею для того, чтобы снова видеть и слышать тебя, вот – прими это! Твоё от твоих. За всех и за всё.

 И то, что совсем недавно было живой плотью отправилось в костёр.

 Запах жареного мяса привёл в возбуждение расположившихся у подножия скалы первых людей.

– Дети мои! – громко обратился к ним Адам. – Сегодня мы воздаём почести вашим братьям – Каину и Авелю. Они явили плоды невиданной для вас мудрости и силы! Являя ныне свою милость и расположение, я объявляю их носителями моего имени. Отныне каждый из вас, когда встретит их, должен преклониться перед ними. И жестока будет кончина тех, кто осмелится ослушаться моего слова! Ну а тех, кто подобно вам, соблюдёт мой завет, ожидает мир и изобилие.

 С этими словами он затушил костер и у хижины начался веселый праздник первого урожая.

 Потомки разных поколений подходили к стоящим подле Адама Каину и Авелю и благоговейно кланялись каждому, после чего получали свою часть плодов от жертвенного огня. Вскоре счастливый гомон наполнил собой окрестности.

 Впрочем, веселье продолжалось недолго. В самый разгар пиршество вдруг прервал истошный лай авелевых псов.

– Что там случилось с твоими собаками? Авель, дорогой, сходи, посмотри, – сказала Ева сыну.

 Авель ушёл и спустя мгновение вернулся, весь пылая от бешенства.

– Каин! Это ты сделал!

 Авеля колотило от обуявшего его яда Кислого дерева.

– Что сделал, милый? – спросила всполошившаяся Ева.

– Медведь задирает моих овец! Уведи его сейчас, иначе…

– Иначе что? – набычился Каин. – Мой Медведь! Берёт, что пожелает.

– Пусть жрёт твои гнилые коренья!

– Это у меня гнилые коренья?!

 Каин двинул мощным кулаком по носу брата.

– Табу! – крикнула Ева. – Что вы тут устроили?! Каин, немедленно уведи своего медведя от авелевых овец!

 Однако Каин, не шелохнувшись, смотрел на брата глазами, налитыми кровью. Между братьями пробежал ледяной ветер.

– Убери Медведя сейчас! Или я уберу его, – процедил сквозь зубы Авель, глядя в глаза Каину таким же пылающим взглядом, полным яда Кислого дерева.

– Дети, прекратите немедленно! – взмолилась Ева.

– Мой Медведь! – прохрипел Каин.

– Тогда смотри! – глухо сказал Авель и, схватив крепкую рогатину, бросился в загон к овцам.

 Подбежав, он свистнул своей стае, указав на медведя.

– Ату!

 Хорошо знающее своё дело псы со всех сторон атаковали пещерного гиганта. Медведь взвыл от боли и возмущения. Поднявшись на задние лапы во весь рост, он принялся раскидывать собак, но выскочивший Авель ловко всадил острый край рогатины ему между рёбер прямо в сердце, уперев противоположный конец в землю. Обезумевшее животное ринулось вперед, навалившись всем весом на рогатину… Но вдруг жалобно вздохнуло и упало замертво.