Но сейчас, ещё в двадцатом веке,
Погрустить немного у окна,
И шепнуть: прожитый год, прощай.
Здравствуй, новое тысячелетие!
Сумерки
Город темнеет под куполом неба,
Бархатный сумрак ложится на Землю,
Вечность сгущается в узком проёме окна.
Розовый снег не скрипит под ногами,
С каждой минутою день угасает,
В воздухе стынет звенящая тишина.
Медленно тёмная ночь выползает,
Вязкий туман по земле расстилает,
Вечер сплетает ажурное кружево снов.
Ветер играет ветвями деревьев,
Искрами звёзды мерцают на небе,
Матовый воздух пропитан морозом и тьмой.
Вьюга
Вьюга тянет,
завывает
Стонет всё сильней.
Снег кружится и летает
В свете фонарей.
Всё в смятении,
всё в движении,
Всё бежит с земли.
И мелькают тени
в небе,
Словно
корабли.
Призрак ночи вяжет тучи,
Кроет Млечный Путь.
С неба снег валит летучий, —
Не даёт
уснуть.
Лижет ветер крыши дома,
Заросли
антенн.
Грузовик гудит
сурово
Пением сирен.
Плачет кошка
на карнизе,
Жалуясь судьбе:
«В этой ледяной пустыне
Нет приюта мне».
Тонет в белых хлопьях
город,
Я смотрю в окно.
Как неимоверно много
Снега намело…
Город-легенда
Город-легенда, город-дворец.
Шпили и башни возносятся ввысь.
Сотни и тысячи пылких сердец
Превозносили твой царственный лик.
Город поэтов, город царей.
Блеск и величие храмов твоих,
Роскошь фасадов, простор площадей,
Камни булыжные на мостовых.
Город-жемчужина, город-шедевр.
Переплетенье воды и домов,
Арок, каналов и кораблей,
Чёрных чугунных оград и мостов.
Ты восхищал миллионы людей
Очарованием белых ночей.
Даже гордишься ты, кажется мне,
Серой тоскою осенних дождей.
Город-легенда, город-дворец.
Строг и надменен прекрасный твой вид.
Купол Исаакия – царский венец
Светлым напутствием благословит.
«Кружится, кружится, падает снег…»
Кружится, кружится, падает снег,
Медленно вниз опускается.
Так и двадцатый забудется век,
В ворохе лет затеряется.
Время шагает своим чередом,
Медленно тянется время.
Кружится, кружится снег за окном,
Мир покрывая забвеньем.
«Крутит жизнь скрипящую пластинку…»
Крутит жизнь скрипящую пластинку,
Сипло ноет старый патефон.
Ржавый лист упал на керосинку.
Всё, что было, – это только сон.
Клён роняет жёлтые лоскутья,
Дождь рисует осень на стекле.
Серой шалью покрывая небо,
Тучи душу беспокоят мне.
Тут и там, на улице и в доме
Всё однообразно. Скучен свет.
Примитивно бренный мир устроен:
Утро, вечер – суета сует.
Не хочу я жить по трафаретам!
Я хочу любить, творить, дерзать…
Как легко и сложно быть Поэтом:
Нужно очень многое сказать.
Автобус
По серой ленте автотрассы бесконечной
Автобус шёл до остановки до конечной.
Автобус шёл от фонаря до фонаря:
Гудел мотор, шуршали шины об асфальт.
В последний день тысячелетия
Пустынно в городе этом.
Ночное небо полно забвения:
Весь мир уснул давно.
По серой ленте автотрассы бесконечной
Автобус шёл до остановки до конечной.
Как по спирали, повторялся его путь, —
Но с серой ленты нашей жизни не свернуть.
В последний день тысячелетия
Пустынно в городе этом.
Ночное небо полно забвения:
Весь мир уснул давно.
По серой ленте автотрассы бесконечной
Автобус шёл до остановки до конечной.
Светились его окна грустью и тоской…
Как скучно в этом мире, Боже мой!
Но
Настанет новое тысячелетье,
Проснётся город этот,
И снова Солнце – символ Света
На небосклон взойдёт.
Игра контрастов
2000 – 2001 гг.
А дождь всё льётся
А дождь всё льётся, поезд мчится,
Моя дорога вдаль стремится,
И на стекле вагона капельки воды.
И, может, чудо вдруг свершится,
Ведь облака летят как птицы,
А мы навстречу им летим, летим, летим.
И счастье где-то с нами рядом,
Но ускользает безвозвратно,
И серый ветер предвещает холода.
Пути-дороги разойдутся,
И на душе темно и пусто —
Быть может, на день, а быть может, навсегда.