– Те самые. С астероида. И зажигалка знакомая. Значит, я прав на сто процентов. Это они и никто иначе.

– Они, это те, о ком Вы мне говорили?– с небольшой дрожью в голосе спросила леди.

– Да. Они. ОН и его спутница. Я бы Вам советовал не бояться всей этой ситуации. Вреда она не принесёт. Это уж точно. Правда…,– тут он немного запнулся.

– Договаривайте же!– потребовала разволновавшаяся герцогиня.

– Извольте. Нельзя переступать неких незримых границ. Вести себя проще и быть самим собой. Я повёл себя немного бестактно и потом трудом искупил свои закидоны.

– Это как понимать? Каким трудом?– вытаращила глаза Камилла.

– Обыкновенным. Физическим. Но он мне принёс огромное удовольствие. Пришлось вскопать, проборонить очень большой кусок земли, а потом придать ему цивильный вид. Засадить цветами. И всё это, при ограниченном запасе времени.

– Ой, напугали чем. Я сама очень люблю в земле покопаться. Слушайте, Шон, а ведь нам подготовили все условия для такого времяпровождения!– Камилла, догадавшись об этом, от изумления даже приложила ко лбу ладонь.

– Точно! Как же до меня сразу не дошло. Хотя,– тут Шон немного задумчиво посмотрел на герцогиню,– Мне и в голову прийти не могло то, что Вы тоже любитель садоводства.

– Ещё какой! В детстве я много этим занималась. Потом-реже, но как только появляется возможность, стараюсь уединиться и покопаться в земле. Трудно, знаете ли, когда ты находишься под постоянным прицелом, когда твоё каждое слово, да что там слово, каждый жест обсуждают всевозможные таблоиды, когда…,– тут она начала заводиться, да так, что доктор Шон чуть отошёл назад.

– Камилла, леди Камилла, постарайтесь спокойней. Здесь нет никого, кроме нас, ну и кроме тех, кто в данный момент всё фиксирует, подглядывая за нами.

– Постараюсь,– кивнула головой герцогиня,– успокоиться, разумеется. Шон. Если бы Вы только знали, как мне всё это приходится терпеть. Какой ценой даются эти улыбки.

– Догадываюсь. Сам, понимаете ли, постоянно нахожусь в подобном положении. Не в таком, как Вы, но в целом, картина знакома. Любой, даже самый незначительный промах, муссируется несколько недель. Да напридумывают ещё, для сгущения красок. Наврут, и ходишь, как оплёванный.

Они внезапно оба замолчали и погрузились, каждый в свои, но совершенно понятно, невесёлые воспоминания. Камилла вернулась в кресло. Шон на свой пуфик. Посидев немного, покачав ногой, которую он умудрился закинуть на другую ногу, доктор Шон вдруг неожиданно вскочил и подойдя к столику, взял пачку в руку и вытащив из неё сигарету, протянул её Камилле. Та машинально прикурила от услужливо поднесённой зажигалки и с видимым удовольствием выдохнула лёгкое светлое облачко.

– Шон, я ведь бросила курить, но такой табак…,– она повертела сигарету в руке.

– Не надейтесь увидеть маркировку производителя. Её нет. А табак, насколько мне удалось узнать, ещё тот, старый-престарый. Времён открытия Американского континента.

– Так он просто древний!– воскликнула герцогиня и вновь, с видимым наслаждением, затянулась.– Ой. Даже не кашлянула. Чистейший. Без какой-либо примеси.

Доктор Шон курил и наслаждался процессом. Потом он внимательно посмотрел на предметы, которые лежали рядом с ним и креслом герцогини.

– Камилла, у меня к Вам предложение. А не заняться ли нам любимым делом?

– Каким?– удивлённо вскинула бровь Корнуольская.

– Рассадой. Не зря же нам всё это,– тут он рукой показал на инвентарь и лоточки,– подкинули.

Камилла засмеялась и кивнула в знак согласия.

– Лучик, а воды-то у них нет,-прошептала Линн, ткнув Темнейшего в бок.

Лучик, чуть поморщившись, обернулся и слегка шлёпнул свою наперсницу по попе. Та тихонько взвизгнула. Парочка садоводов, услышав некое движение и словесный шорох, замерла. Камилла поднесла указательный палец к губам и глазами показала доктору