Во время одной из тайных встреч в “Ла Куэве” хозяин приказал Вилли не жалеть денег и нажать на все рычаги, чтобы организовать гражданское и политическое движение в поддержку будущего кандидата в президенты. И сразу же многочисленная и получающая хорошее финансирование организация начала с большим успехом проводить марши и манифестации, участники которых требовали освобождения Чавеса.

Одновременно Пран прибег к своим контактам в СМИ. Он понимает, насколько важно снова дать Чавесу возможность выступить перед камерами. Пран возлагает вполне оправданные надежды на ораторский талант Уго и через одного из своих людей ведет переговоры об условиях и дате эксклюзивного интервью Чавеса в прямом эфире, которое возьмет у него известная журналистка Моника Паркер, о чем она мечтала с того самого дня, как Уго отправили в тюрьму.

И вот Моника вместе со своей съемочной группой отправляется в “Ла Куэву” и позволяет Чавесу говорить целый час, после того как он проигнорировал первый же ее вопрос. Для начала он приветствует сограждан. Затем возносит хвалы венесуэльскому народу, который никогда не позволит сломить себя очередным правителям с их грабительской политикой. По словам Уго, и ему самому, и сторонникам его революционного движения больно видеть, в какое состояние пришла их родина, больно видеть вокруг голод и ужасную разруху. Он говорит о революционном пламени, разгоревшемся в душах и головах венесуэльцев. В последнее время это пламя запылало еще ярче, и никому не удастся его погасить. Чавес призывает сограждан встретить бурю лицом к лицу, смело идти вперед и не бояться, что идол из плоти и крови рухнет и развалится на куски. Уго повторяет слова своего советника по политическому маркетингу, которого к нему недавно пригласил Пран: “Главная задача – вывести корабль из шторма и направить в сторону голубого горизонта надежды”.

Моника несколько раз пытается прервать Уго и задать вопросы, которые готовила в течение нескольких дней, но он отделывается короткими и пустыми ответами, чтобы вернуться к волнующей его теме и продолжить свою речь – как становится очевидно, за последние недели он хорошо ее отрепетировал. В итоге за отведенное ему время он толком не ответил ни на один вопрос Моники, так что на прощание она, кипя от бешенства, бросает ему:

– Что ж, команданте, буду надеяться, что в самом скором времени вы дадите мне еще одно интервью и будете отвечать на мои вопросы, ведь они касаются именно того, что хотят узнать о вас все венесуэльцы.

Уго смотрит на нее с обычной своей обаятельной улыбкой и говорит:

– Черт возьми, Моника, я не знал, что ты не только красивая и умная, но умеешь еще и гневаться. Но это делает тебя еще красивее. И я уверен, что со мной согласятся все, кто нас сейчас видит. Правда, Венесуэла?

Моника краснеет и знаком велит оператору выключить камеру.

Программа Моники Паркер наделала много шума. Популярность Уго Чавеса выросла, а вместе с ней и амбиции Прана. Резкие слова Чавеса, направленные против высших слоев общества, его готовность вести борьбу с коррупцией и выступать от лица бедноты становятся фирменным знаком его политической программы. Он сам чувствует, что от прочих политиков его отличают не идеологические позиции, а искренняя связь с самыми бедными и обездоленными. Он обращается к ним от всего сердца, потому что еще в детстве узнал, что такое голод, нищета и беспомощность. Кроме того, Уго не только говорит простым людям: “Я – это вы”, – он разговаривает, совсем как они, на их языке, да и внешность у него самая что ни на есть простецкая.