Много позже, когда пришла пора связать Рим-на-Тибре с Троей и объяснить, откуда растут древние длинные ноги римской и европейской цивилизаций, уже оперившиеся латинские классики, среди которых и поэт Вергилий (I в. до н.э.) с его «Энеидой», критически переосмыслив Гомера, заставили Энея бежать из гибнущего Илиона, прихватив отца, сына и (нет, не святого духа, не дождётесь!) 20 (по другим данным 50) кораблей, набитых энеадами [W: Aeneads], его спутниками, и наиболее ценным имуществом Трои.

Гелланик Лесбосский (V в. до н.э.) в своём повествовании «О троянских делах» сообщает: «Проницательно глядя в будущее и понимая, насколько безнадёжно спасать город, большая часть которого уже утеряна, он задумал уступить противнику… а живую силу, отеческие святыни и сколько можно унести денег – спасти» [1.30]. Таким видит Энея Гелланик, живший в V в. до н.э., когда фальсификация истории ещё не вошла в привычку устроителей западной цивилизации. Герою не пришлось бежать из Троады, микенцы отпустили его на все четыре стороны: «Эней и его спутники, забрав имущества, сколько спасли во время бегства (из Илиона – авт.), в назначенный срок удаляются из Троады, передав ахейцам укрепления. Ахейцы же, согласно договору, предоставляют изгнанникам безопасность на всей захваченной ими земле, а также и на море» [1.30].

Ещё откровеннее высказывались об Энее другие авторы: «Менекрат же Ксантий заявил, что Эней предал город (Илион – авт.) ахейцам из вражды к Александру (царевичу Трои – авт.), и благодаря этому благодеянию ахейцы согласились на то, чтобы была спасена его семья. Примыкает же этот рассказ к тому, который начинается с похорон Ахилла таким образом: «Тоска взяла ахейцев, и им показалось, что войско лишилось головы. Однако после погребального костра они стали воевать в полную силу, пока не был пленён ими Илион, отданный Энеем. Ведь будучи отлучён от святых даров из-за Александра, Эней отверг Приама (царя Трои – авт.). Совершив же это, он превратился в одного из ахейцев» ([1.31],I,48).

(Кстати говоря, Энея и его спутников ЭНЕАДОВ не следует путать с ЭНЕТАМИ – пеласгическим народом, который тоже защищал Илион, а после его падения поселился на северном побережье Адриатического моря и назвался венетами [В: Адриатические венеты]. Вот что утверждает по этому поводу Страбон (I в. до н.э.):

«… энеты (позднее – венеты – авт.) были самым значительным пафлагонским племенем, из которого происходил Пилемен (царь Пафлагонии – авт.) … лишившись своего вождя (Пилемен был убит Менелаем – авт.), они после взятия Трои переправились во Фракию и во время своих скитаний пришли в современную Энетику. По словам некоторых писателей, Антенор (советник Приама – авт.) и его дети также приняли участие в этом походе и поселились в самой отдаленной части Адриатического моря» ([1.32],с.510—511).

Добавим, что Пафлагония размещалась в центре южного побережья Черного моря, в то время как Дардания, родина Энея, сына её царя Анхиза и богини красоты и любви Афродиты-Венеры, находилась в Троаде, северо-восточнее Илиона, близ пролива Геллеспонт (Дарданеллы). Как пел Гомер:

«Вслед их дарданцам предшествовал сын знаменитый Анхизов,

Мощный Эней; от Анхиза его родила Афродита,

В рощах на холмах Идейских, богиня, почившая с смертным»

([1.33],II; В: Дарданы).

Любопытно, что и упомянутый Атенор, легендарный основатель города Патавия (совр. Падуя), также был дарданцем; однако, выходил он из Илиона не с энеадами, а с энетами.)

Отпущенный ахейцами «на все четыре», Эней, подобно Одиссею, странствует по морям и весям; в его семилетних приключениях (римские авторы называют это «римской одиссеей») особо выделяется эпизод с Дидоной [В: Эней; W: Aeneas]. Оказывается, наш неоднозначный герой, отбывший из Трои где-то в -1184 (-1207) г. по Эратосфену (Паросскому мрамору [В: Паросская хроника]), сподобился через 300—400 лет встретить царицу Дидону, основавшую город Карфаген в -814 г. Вдова, красива, средних лет, верность мужу храня, полюбила его и взяла к себе жить. Однако бог Меркурий вовремя напоминает Энею о его предназначении. Долг побеждает страсть, Эней бросает вдову (нет, не за борт в набежавшую волну, оставляет во дворце) и отбывает в устье Тибра. Чтоб позаботиться о Риме – будущем могильщике Карфагена, а заодно и жениться на молодой латинской принцессе Лавинии. Неблагодарный! Ведь она (Дидона) так верила ему, так его любила!