Однако «верность идеям интернационализма» никоим образом не отменяет официального суррогата национального чувства, который называется «советским патриотизмом» и который настойчиво внедрялся сталинским Агитпропом со времени второй Мировой Войны. Этот же «советский национализм» или «национал-коммунизм», утверждающий социальное и государственно-политическое единство России с насильственно присоединенными народами в пределах СССР, продолжает быть основой и сегодняшней политики коммунистического режима. Достаточно определенно об этом было объявлено на XXII съезде КПСС, который провозгласил теорию построения коммунизма «в отдельно взятой стране» – то есть в государственных границах СССР.

Разумеется, что этот казенный государственный патриотизм, требующий от народа не только послушания, но и искренней преданности своему «авангарду», является не чем иным как бесстыдной эксплуатацией неуничтожимого национального чувства, основанной на последовательной подмене национального начала началом государственным. В нормальных условиях государственное и национальное сознание не противоречат друг другу, а составляют органическое единство. Но другое дело антинародный и антинациональный тоталитарный режим. Государственность оказывается здесь внешней силой, обращенной против всех человеческих ценностей – личности, свободы, культуры, религии, то есть против всех тех основ, на которых зиждется и раскрывает себя национальная жизнь.

Эта уродливая ситуация противостояния бесчеловечного государства и загнанных в подполье национальных и националистических устремлений различных народов чревата серьезным катаклизмом. И в этом убеждает нас не только известный всякому историку культуры неумолимый закон, по которому провинции рано или поздно «съедают» империи, но и те внутренние оппозиционные движения, что с каждым днем все громче заявляют о себе. В некотором смысле история повторяется: как до революции славянофилы, либералы и социалисты расшатывали государственные и имперские основы России, так это делают сейчас националисты (в том числе и русские, славянофильски ориентированные сепаратисты) и радикальные демократы. Существенная разница лишь в том, что сегодня, в отличие от дореволюционной России, закрыты все пути для делового сотрудничества с властью. И не только по причинам нравственным. Тоталитарный режим сам не принимает протянутой ему руки реформистов, усматривая в каждом акте независимой культурной, религиозной или правовой деятельности посягательство на свою целостность. Но как долго смогут удержать внешние скрепы те центробежные силы, которые с каждым днем усиливаются среди разных слоев населения во всех уголках огромной страны? Отсутствие русла для мирного обновления и эволюции государственной, экономической и культурной жизни, рост и обострение националистических тенденций – все это предрекает вероятность драматического распада советской империи.

Не будем гадать о границах будущей России – они не безусловны, ибо Россия нечто большее, нежели границы той или иной ее государственной формы, первичнее нежели демократия, система хозяйственного управления и комфорт цивилизации. Россия – это великая культура, великий язык, великое религиозное творчество. Где пролегают их границы? Сегодня и всегда – в национальном сознании, душе и сердце всякого преданного своей Родине и культуре человека. Здесь же лежат и основы будущей государственности, ибо из отечественной истории мы знаем примеры как исчезала государственность в России, как народ почти на полтора столетия терял свою государственность, но он воскресал и вновь воссоздавал ее, потому что имел великую самобытную культуру, потому что никогда не порывал с нею связи. Сегодня наша национальная культура более чем когда-либо в опасности и только от всех нас зависит, какой выйдет Россия из будущих потрясений.