– Что может быть для женщины дороже свободы – свободы мыслей, чувств, поступков! – воскликнула она, наконец.

– Да позвольте, – перебил ее Петр Васильич, лицо которого понемногу начинало принимать выражение недовольное, – на что женщине свобода? что она с нею сделает?

– Как что? А мужчине она, по-вашему, нужна? То-то и есть: вы, господа…

– Да и мужчине она не нужна, – перебил ее опять Петр Васильич.

– Как не нужна?

– Да так же, не нужна. На что она, эта хваленая свобода, человеку? Человек свободный – это дело известное – либо скучает, либо дурачится.

– Стало быть, – заметила Софья Кирилловна с иронической усмешкой, – вы скучаете, потому что, зная вас за человека благоразумного, я не могу предполагать, чтобы вы дурачились, как вы говорите.

– Случается и то, и другое, – спокойно промолвил Петр Васильич.

– Вот это мило! Впрочем, я должна быть благодарна вашей скуке за то, что имею удовольствие видеть вас сегодня у себя…

И, довольная ловким оборотом своей фразы, хозяйка слегка закинулась назад и произнесла вполголоса:

– Ваш приятель, я вижу, любит парадоксы, monsieur Вязовнин.

– Я этого не заметил, – возразил Борис Андреич.

– Что я люблю? – спросил Петр Андреич.

– Парадоксы.

Петр Васильич посмотрел в глаза Софье Кирилловне и ничего не ответил ей, а только подумал про себя: «Я так знаю, что ты любишь…»

Конец ознакомительного фрагмента.