…

Рагна, напевая какую-то замысловатую мелодию, порхала из комнаты в комнату. Рыжие волосы ее сияли в свете заходящего солнца.

– Присядь хоть на минуту, ты мешаешь мне работать! – с напускным раздражением ворчал Просперо, стараясь сосредоточиться на книгах. Однако душа его порхала вместе с ведьмой и тоже пела от счастья.

– Ах, наконец-то я смогу выплеснуть всю себя! Я наберу ночного воздуха и сплету из него покрывало, я буду дышать этим фиалковым запахом. Я растворюсь в лесу, я буду небом и землей, я стану луной и звездами, – радостно восклицала девушка, кружась на месте. – Своими танцами я почту память ушедших.

Дома никого не было: Элиза отправилась на ярмарку, чтобы продать свое рукоделие, Джак тоже старался заработать, развлекая народ фокусами, а Эрколь, предупреждая свое превращение, ушел глубоко в лес.

– Порадуйся со мной! – лукаво попросила ведьма, стараясь увлечь колдуна за собой.

Просперо, не в силах противиться ее чарам, закружил девушку в бешеном танце. Радостный смех наполнил пустую комнату.

– Я так счастлива! – прошептала Рагна, опуская голову на грудь молодого человека. – Впервые за столь долгое время.

– Скоро так будет всегда. Я близок к разгадке, – улыбнулся колдун.

– Как только сядет солнце, я полечу, – рыжая взмахнула руками, отчего с кончиков пальцев посыпались алые искры. Задорно блестя, они вихрем взметнулись вдоль тела девушки и растаяли в воздухе.

– Ну, хватит! – попытался утихомирить ее Просперо. – Посмотри, последние лучи солнца – скоро и они погаснут, а пока отдохни немного. Тебе предстоит бессонная ночь.

Но Рагна продолжала дурачиться.

Солнце действительно скоро уснуло, и ведьма засобиралась в путь. В глазах ее пылало адское пламя, огненные волосы разметались по плечам. Тонкий стан ее обнимало легкое черное платье, ноги были босы. Девушка вышла на улицу и ловко оседлала старую метлу.

– Будь осторожна, – попросил колдун, но рыжая лишь усмехнулась, поднявшись в воздух.

Остывающая синева неба радостно приняла разгоряченное тело ведьмы и послушно понесла ее над землей. Ветер трепал волосы и выбивал слезы из глаз, но с губ девушки то и дело срывался тихий смех. Под ногами проплывали равнины и леса, высились горы, извивались реки.

Когда Рагна спустилась к лесу, ночь уже сгустилась и раскрасила мир черной краской.

Девушка смело ступила босыми ногами на лесной ковер и бесшумно двинулась в самую чащу. Деревья приветливо расступались, едва касаясь ветвями волос и платья ведьмы. Впереди сверкнул огонек, Рагна прибавила шаг. Огонек замелькал ближе, оказавшись маленькой шаровой молнией, которая послушно легла в ладонь девушки и заиграла ярким пламенем.

Освещая себе дорогу, ведьма вышла на поляну. Вокруг стояла звенящая тишина. На поляне никого не было. Она была одна.

Рагна бросила огонек, что держала в руке, на середину поляны и на том месте тут же вспыхнул огромный костер. Он горел так алчно и уверенно, будто его разожгли несколько часов назад. Ведьма тихо запела. Сначала она слегка раскачивалась в такт песне, будто огонек пламени, потом, взмахнув руками, закружилась вокруг костра. Песня стала громче, голос ее зазвенел в ночном воздухе, взметнулись искры костра. Звездами закружились они в волосах девушки. Танец становился жарче, огонь пылал, песня манила, увлекала. В ней была древняя сила всех ведьм, каждой магической души, каждого произнесенного за столетия заклинания. Магия заструилась сквозь лес, пронзила деревья, засветила листья и травы. Волнами свет поднялся в небо, будто стремился слиться с его чернотой. И погас.

Рагна стояла на поляне, чуть запыхавшись. Щеки ее раскраснелись, а волосы рассыпались по плечам, струились по спине. В зеленых глазах ее гас огонь. Лес погрузился в тишину и тьму, горел лишь костер, чуть потрескивая. По щеке девушки скатилась слеза по ушедшим подругам. А затем еще и еще одна.