– Галина, накрывай на стол! Внук из Америки приехал!

На следующее утро Тони, едва живой от чрезмерного употребления «первача», оставив на попечение родственников Джона, поехал в столицу края.

Провожали его всей станицей. Развлечений здесь было мало, и любое событие немедленно перерастало в праздник.

Тони вынужден был перецеловаться со всеми станичниками, от чего губы у него стали твердыми и грубыми, как боксерская капа. Потом он сел в автобус. В сторонке стоял Джон и неуверенно махал на прощанье рукой. Энтони высунулся в окно и крикнул деду:

– Григорич, вы тут за Джоном поглядывайте. Русскому языку его научите.

– Не волнуйся, внучок, в обиду не дадим! – крикнул дед и позвал Джона: – Жора, пошли самогонку пить!

Джон уже понимал слово «самогонка» и поэтому, услышав слова Григорича, сильно скривился.

«Ничего, я не долго», – подумал Тони.

Тони дежурил у городского отделения милиции уже три дня, а Соскачева все не появлялась. Он угощал пивом дежурных офицеров и удивлялся тому, что те спокойного его употребляют на службе. Янки свел с ними знакомство, и милиционеры разрешили ему сидеть в небольшом тамбуре напротив дежурки и караулить Екатерину. За время, проведенное на посту, Тони сильно продвинулся в своих знаниях о незримой стороне милицейской работы. Теперь стойкий страх перед служителями закона стал составной частью его натуры, что приблизило его к облику настоящего российского гражданина.

Екатерина Викторовна появилась неожиданно. Тони, достигший таких высот в знании русского языка, что мог решать кроссворды, сидел на своем посту и скрашивал этим занятием свои скучные часы ожидания. Женщина прошелестела юбкой мимо него, не узнав.

Тони, крадучись как лис, проследовал за ней. Возле двери Брыкина он замер и превратился в слух.

Там, в кабинете, шел серьезный разговор. Тона были повышенные, благодаря чему американец имел возможность улавливать суть беседы.

– Почему это я должна с вами делиться?! – кричала Соскачева.

– Но ведь я нашел вашего мужа!

– Его задержали?

– На каком основании? Но за ним следят.

– Где он?

– В Сочи.

– Сочи большое. Где конкретно?

– Нам необходимо заключить с вами небольшой договорчик.

– Какой еще «договорчик»?! Вы – лицо при исполнении.

– Ясненько… Значит, делиться не хотите? Может, с рэкетом желаете познакомиться?

– Но… но, вы же – милиционер! При чем здесь рэкет?!

– Все при том же! Так что, договоримся?

– Нет! Я его сама найду, – сказала в заключении Катя, видимо полагая, что первый, кого она встретит, приехав в Сочи, будет ее сбежавший муж.

– Как знаете, как знаете…

В кабинете послышался звук двигающихся стульев и Тони отскочил от двери в сторону и, надо сказать, вовремя. Дверь с грохотом распахнулась и из кабинета вылетела вся красная, как свекла, Екатерина. Энтони хотел уже было припустить за ней, но дверь повторно открылась, и в коридор вышел уже переодетый в гражданскую одежду Брыкин.

«Сочи, Сочи… Надо быть там раньше ее. Да и этот мент, наверное, виды имеет», – подумал Тони, бесшумно идя сзади.

Вся троица, следуя друг за другом, как и следовало ожидать, встретилась на автовокзале. Глупо было играть в шпионов и, столкнувшись лоб в лоб, они вынуждены были как-то обозначить свои взаимоотношения.

– Чего увязались, гады?! – взревела Екатерина.

– Вы не имеете никаких прав на деньги, которые нашей компании должен Соскачев, – не громко, но твердо произнес Тони.

– Может, мы сможем договориться? – озираясь на собирающуюся вокруг них толпу любопытных, сказал Брыкин.

– О чем договариваться? Он – мой муж. И все, что принадлежит ему, принадлежит и мне. Ясно? А с этим долгом мифическим еще разобраться надо!