– Распоряжался насчет ужина. Ты голодна?

– Как зверь, – вздохнула она и ойкнула, когда что-то мягкое и пушистое опустилось на ее обнаженные плечи. – Что это?

– Охотничий трофей, – Иэн сунул ей под нос край белой шкуры с серыми пятнами. – В прошлом это принадлежало снежному барсу, а теперь – мне. И тебе. Завернись в нее. Барс вряд ли обидится; скорее, будет польщен. Бедняга, он даже не узнает, рука какой прекрасной женщины гладит его мех.

Дарина посмотрела на шикарную шкуру почти с ужасом.

– Ты сам убил… это животное?

– Ни в коем случае, – заверил он ее и склонился, чтобы помешать кочергой головешки в камине. – Это мой друг Винсент расстарался, привез мне из Европы. Кажется, купил у какого-то обнищавшего аристократа.

Дарина спрятала лицо в пушистый мех.

– О… как мило. – На большее ее не хватило. Ею внезапно овладело смущение, и она уставилась на огонь.

Позади раздалось звяканье столовых приборов. Обернувшись, Дарина увидела слугу, ставящего на столик поднос с ужином. Иэн отпустил лакея легким взмахом руки.

Когда за ним закрылась дверь, Дарина вопросительно взглянула на хозяина этого дома.

– Прошу к столу, – он сделал широкий жест рукой и помог девушке встать. – Здесь есть все, чтобы удовлетворить зверский аппетит.

Он усадил ее в кресло, помог приспособить шкуру барса на плечах и вдруг произнес нараспев:

– В полях, под снегом и дождем,

Мой милый друг,

Мой бедный друг,

Тебя укрыл бы я плащом

От зимних вьюг,

От зимних вьюг.

А если мука суждена

Тебе судьбой,

Тебе судьбой,

Готов я скорбь твою до дна

Делить с тобой,

Делить с тобой.

Иэн умолк и уселся напротив Дарины в кресло, поймал ее взгляд и ответил вопросительным взглядом.

– Дальше, – шепотом попросила она.

Иэн улыбнулся.

– Пускай сойду я в мрачный дол,

Где ночь кругом,

Где тьма кругом,–

Во тьме я солнце бы нашел

С тобой вдвоем,

С тобой вдвоем.

Он вдохновенно воздел руку вверх:

– И если б дали мне в удел

Весь шар земной,

Весь шар земной,

С каким бы счастьем я владел

Тобой одной,

Тобой…

Он запнулся, умолк, опустил руку и с преувеличенным вниманием посмотрел на стол.

– Итак… – Кажется, он не знал, что сказать. У Дарины застрял комок в горле. Чтобы выручить Иэна, она поспешно спросила:

– Чьи это стихи?

– Роберт Бёрнс, – он оживился, с готовностью приняв подсказку. – Я ценю его творчество довольно высоко… – Он снял крышечку с подноса. – О! Миледи, – Иэн шутливо поклонился, – не желаете ли отведать куриное крылышко?

– С удовольствием, сэр! – Дарина приняла из его рук тарелку. На мгновение их пальцы соприкоснулись, и девушка едва не отдернула руку – ей показалось, что на коже теперь горит ожог…

– Разве тебе не кажется, что пора открыть лица? – осторожно поинтересовалась она.

– Нет. – Иэн откинулся назад и скрестил руки на груди. – Я не хочу. Поверь, так будет лучше, если ты никогда не увидишь моего лица. Я думал, что смогу не встретиться с тобой повторно.

– А хотелось? – решительно спросила Дарина.

– Хотелось. Не в этом дело. Нам нельзя видеться. Даже первая встреча была…

– Ошибкой? – ей стало очень горько. – Ты жалеешь об этом?

– Нет.

– Тогда почему же…

– Я уже объяснял тебе. – Он подался вперед, сел, положив локти на колени и сцепив пальцы. – Я не имею права впутывать тебя в это. В мою жизнь и… в мою смерть. Я и сейчас…

– Ты не думал, что есть еще мои собственные желания? – очень спокойно поинтересовалась Дарина.

– Да… Извини. Я эгоист. – Иэн с силой провел ладонью по подбородку. – Думаю только о себе. Чего же хочешь ты?

– Тебя.

Он замер, кажется, даже дышать перестал.

– В каком смысле?

– Во всех смыслах, – Дарина положила салфетку. – Я хочу, чтобы ты перестал бояться меня.