– Мать моя… – выдохнул Артём. – Это что… Припять?..

… У меня создавалось стойкое ощущение, что я попала в старый советский фильм. Чистенькие, просторные улицы, особенно непривычные после вида захваченного растениями города, музыка из динамиков, дети на смешных трёхколёсных велосипедах, взрослые в той одежде, которую можно увидеть на старых, уже желтоватых фотографиях молодых бабушек и дедушек. Откуда-то пахло недавно распустившейся сиренью. Возле выкрашенного в ярко-голубой цвет киоска с мороженым воодушевлённо обнюхивала тротуар маленькая лохматая дворняга.

На нас все пялились, как на сумасшедших, из-за ярких кофт и рваных джинсов.

– Интересно, какой сейчас год? – Ксюша, пытаясь подобрать отпавшую челюсть, оглядывалась по сторонам.

– Вон стенд какой-то, там, вроде, новости, дата должна быть, – махнула я рукой, подходя ближе. – 1986. Девятнадцатое апреля… С ума сойти.

– Подождите, – подруга сосредоточенно нахмурилась. – Это получается скоро авария.

– В смысле? Нас что, вместе со станцией на воздух поднимет? – Артём в панике уставился в газету.

– Не думаю, – я покачала головой, – Нас должно выбросить обратно раньше. А если что – свалим за город, время есть.

– Тогда надо начинать этим заниматься, – Тёма с сознанием дела качнул головой, наблюдая за опасливо косившейся на нас маленькой старушкой, удобно устроившейся с двумя своими знакомыми на лавочке около одного из подъездов, приятно отдававших немного резковатым запахом свежей краски.

– Да погоди ты… – я восторженно оглянулась на него. – Давайте сначала погуляем, а? Когда ещё мы сможем походить по Припяти времён СССР?