Не является ли элементом национальной культуры и то, что обычно называют характером нации? Этот термин нуждается в уточнении. Вряд ли можно, не впадая в абсурд, говорить о том, что сообщество людей, называемое нацией, обладает некоей автономной психической жизнью. Как представляется, под национальным характером понимается поведенческая модель, типичная для данного народа и обусловленная единством его сознания, общностью исторического опыта, системы надличностных коллективных представлений о мире, обществе, личности и о нормах поведения каждого человека.

И мелкий жест, и действия в трудной ситуации равно выдают этническую принадлежность человека. Есть совокупность жестов, выполняемых бессознательно, автоматически, есть манера держать голову, носить костюм, здороваться или прощаться, свойственных одному народу и совершенно чуждых другому. На индивидуальном уровне всегда возможны исключения, но, скажем, группа французских туристов резко отлична своей жестикуляцией от аналогичной немецкой группы. Хотя обычно жесты являются автоматическими, они бывают и полны смысла, выражают и эмоциональное состояние человека. Жест символичен, причем традиционность делает понятным знак, который он представляет. Этой знаковой системой каждый овладевает с младенчества, и она вместе с устной речью накладывает на личность неизгладимый национальный отпечаток.

На более высоком уровне поведение диктуется нормами этикета. Он регулирует формы отношений между людьми в зависимости от их семейного, имущественного, сословного положения и играет огромную роль в поддержании социальной устойчивости. За каждой из норм этикета стоят века опыта, века культурной работы. Он является как бы светской обрядностью, и его разрушение свидетельствует о болезненной ломке и социальных, и межличностных отношений. Нельзя забывать и того, что нормы этикета вырастают из представлений о личности и ее природе. Народная мысль, имея дело со стандартными и повторяющимися жизненными ситуациями, кодифицировала поведение, которое считала в данных ситуациях наиболее разумным. У каждого народа оно, естественно, было индивидуальным, заставляя предполагать существование национальной психики, национального характера.

Манере поведения, культуре во всех ее материальных и духовных проявлениях, общественному сознанию народа присущи черты, которые складываются в национальный стиль, всегда неповторимо своеобразный. Этот стиль – неотделимая особенность каждой нации, во многом предопределяющая ее индивидуальность.

Выдающийся русский философ А. Ф. Лосев писал:

«Индивидуальность ничем нельзя объяснить, потому что даже бесконечный причинный ряд объясняет в индивидуальности какую-нибудь одну ее сторону. Индивидуальность объяснима только из себя самой»[28].

По всей видимости, раскрываемы лишь отдельные моменты национального своеобразия. В арабском мире символика чисел, орнаментальных знаков и цвета, понимание структуры пространства как расщепленного на светское и сакральное, общественное и семейное, восходящая к архаичному видению мира и разделению труда мужская доминанта в культуре при подавлении женского начала во многом сформировали стиль жизни и стиль культуры, где семейный замкнутый мир противопоставляется открытому, общественному, где священное, «небесное» пространство выделяется из «земного», светского, со строгой геометризацией и орнамента, и украшенных им архитектурных сооружений, с культом мужественной силы, с ритмами музыки, архитектуры, орнамента, в которых ощутимы поиски числовых «знаменателей» мироздания.

Во Франции, где темпы движения истории были стремительнее, чем на Арабском Востоке, тем не менее, национальное с достаточной отчетливостью проступает через череду стилей различных эпох. Парадоксальным образом в этом национальном стиле сочетаются почитание авторитета и бунтарство, рассудочность и склонность к эмоциональным порывам, культ независимой личности и замешенный на конформизме культ государственной власти, солнечная ясность ампира и туманная мистика готики. В строгой геометричности французских парков, в однообразной застройке буржуазных кварталов крупных городов, в помпезной пышности некоторых школ живописи проявляется одна сторона национального характера. В прозрачной нежности музыки Дебюсси, в фантасмагориях средневековых витражей, в чувственной лирике Верлена – ей противоположная. Противопоставление, впрочем, условно. Обе стороны национальной культуры сращены в различных соотношениях, дополняя друг друга и друг другу противореча.