Ответственный офицер, который представился нашим командиром, проводил нас в казарму. Казарма уже была забита толпой солдат. Это были человек семьдесят, тоже из Москвы и Подмосковья, только приехали они на две недели раньше, чем мы.

Ответственный офицер показал наши кровати и объяснил, что на всех кроватей нет, поэтому на двух кроватях должны спать трое человек. Я почему-то оказался на самой крайней верхней кровати при входе в казарму. После нас повели в столовую кормить, выдав котелки. Несколько сержантов повели нас на прием пищи. Я немного стал осваиваться и стал небольшую инициативу брать на себя перед нашим призывом, как учили меня друзья на гражданке. Осмотрев котелок, я никак не мог понять как из него есть, разобравшись только с кружкой и ложкой. Спросив у сержанта на юморной ноте про устройство котелка, я сразу получил этим железным котелком по голове, но объяснить он мне объяснил.

По приходу в столовую нас стали осматривать старослужащие из других рот. Меня подозвал старослужащий. Ему издалека понравились мои светлые штаны, но увидев на них пару больших дырок, он остался недоволен моими брюками. Простояв в очереди и получив свой обеденный паек, я сел за стол и начал разглядывать это дерьмо, которое мне наложили. Первое блюдо я немного похлебал, а второе я долго месил и смотрел на эту кашу, о которой слышал на гражданке от отслуживших своих друзей, как о самом противном блюде, под названием сечка, которым кормят в армии.

Проглотив одну ложку, меня чуть не вырвало в столовой. Удивительно, но половина наших призывников съела эту кашу. Мне было плохо на них смотреть, но, предложив свою порцию, все, кто сидел за моим столом, отказались, но предложенный мною хлеб расхватали. Попив какого-то напитка с неприятным привкусом, скорее всего добавили бром, нас подняли и повели обратно в казарму. Бром добавляли в армии для того, чтобы не было у нас сексуального влечения все два года. После обеда в течении часа из нас делали котлеты, долбили всем, чем можно, трясли деньги, проверяли все карманы и добирали, что осталось у нас еще ценное.

Из наших нашли одного спортсмена, который на гражданке занимался какими-то единоборствами, и устроили спарринг с одним рыжим сержантом, который отслужил всего полгода. Лицо у него было противное и мерзкое, но понтов очень много. Начали они драться. Он поддавался рыжему сержанту, но все равно выиграл этот спарринг, и это оказалось его ошибкой. Другие старослужащие его после очень сильно забили на наших глазах. Такой беспредел я увидел первый раз в своей жизни, но это оказались цветочки, а ягодки были впереди в моей двухгодичной службе. Это шоу не для слабонервных продолжалось до тех пор, пока дневальный, стоявший на тумбочке, не крикнул всех на построение.

Построившись, нас повели проходить еще один медицинский осмотр. По прохождению медицинского осмотра нас, каждого призывника, приписывали в разные учебки. Кого на радиста, кого в разведку, на водителя и, конечно, на сержанта. Сержантом предлагали стать и пройти сержантскую учебку более образованным призывникам, а то есть предпочтение отдавалось в первую очередь, кто окончил техникум. Институтских у нас просто не было.

Самое интересное, что предложили человекам десяти, и все отказывались. Кто ссылался на здоровье, кто еще называл разные причины. Спрашивая у всех отказников, почему отказались, все ссылались на большую ответственность и большой геморрой. Получилось, что из шестидесяти семи человек выбрали двоих – меня и еще одного призывника. Я был горд за себя, что мне предложили, и я не отказался ехать в учебку в Ростовскую область учиться на командира отделения. При прохождении медицинского осмотра при взвешивании во мне оказалось шестьдесят пять килограмм. Три килограмма я уже умудрился потерять – это при росте один метр восемьдесят два сантиметр.