– Да. Я помню, – вздохнула Милашка и нервно облизала губы. – Но кто нас будет кормить? Я не умею пользоваться открывалкой. И кто будет выводить меня на улицу? Мне ходить в лоток Уолт?

Милашка старалась, чтобы в голосе не слышалось волнения, но это оказалось так трудно. Она почти вопила.

– В мой лоток ты ходить не будешь, – бросила на неё угрожающий взгляд Уолт.

– НИКТО! – в итоге проскрипел Оскар, запрыгивая на свою жёрдочку. – Никто тебя не будет выгуливать. Ты что, ещё не поняла? Миссис Фуд не вернётся. Я видел такое по телевизору. Когда людей увозят на носилках, они не возвращаются. А что касается еды, то что толку, даже если мы сможем открыть банки. Нам крышка, потому что новых никто не принесёт. Из достоверных источников мне известно, что банка собачей еды стоит один доллар сорок пять центов. У меня нет таких денег. А у вас?

Оскар говорил дело.

– Источник? Что ещё за источник? – скептически спросила Уолт.

– Программа «Цена удачи»! – проскрипел попугай. – Телевидение никогда не врёт! Зелень тоже сильно подорожала!

Милашка согласно кивнула. Она, конечно, не так часто смотрела «Цену удачи», как Оскар, поэтому немного сомневалась в правильности цифр. Но доллара и сорока пяти центов у неё всё равно не было.

– Погоди. То есть ты хочешь сказать, что миссис Фуд ушла навсегда? Она больше не будет меня выгуливать? – уточнила она.

– Да. Ушла. Навсегда. – Оскар спрятал голову под крыло, закончив разговор.

Милашка посмотрела на Уолт. Та согласно кивнула и снова уставилась на дверь. Собака положила голову на лапы и принялась смотреть вместе с ней. Вдруг миссис Фуд всё-таки вернётся. И даже когда наступили сумерки и в комнате стало темно, питомцы всё сидели и смотрели.

Когда в замке́ повернулся ключ, Милашка вскочила на лапы. Она не знала, сколько точно прошло времени, но она точно просидела его, не смыкая глаз. Ну, может, сомкнула разок. Или два разка.

– Тревога, – прошептала Уолт. – Боевая тревога!

Милашка нервно принюхалась. Кошка оказалась права. Там, за дверью, вовсе не миссис Фуд. Кто бы там ни был, от него пахло ластиками, карандашами, соком и печеньками. Собака раньше ни разу не обнюхивала никого с таким запахом – что-что, а печеньки она бы запомнила.

– Что думаешь? – шепнула Милашка кошке.

Уолт покачала головой:

– Надо быть готовыми ко всему.

Собака снова принюхалась, и шерсть у неё на холке стала дыбом. Она почувствовала новый запах: шпаклёвка, краска и средство для чистки туалетов. Из горла Милашки вырвался рык. Она поняла, кто это.

БОБ!

– Милашка, спокойно, – снова шепнула Уолт. – Дождись, пока откроется дверь, и вцепись ему в лодыжку. Я разберусь с остальным.

– Поняла, – ответила Милашка и перестала рычать. Ей очень хотелось разразиться лаем, но она понимала, что элемент неожиданности не менее важен. Милашка узнала это из тех передач, которые смотрел Оскар.

Дверь распахнулась, и на пороге показались два человека.

– В атаку! – крикнула Уолт. – Что… Давай же! – Она прыгнула и тут же присела.

– Уолт, – Милашка замерла, подняв одну лапу в воздух, а потом неуклюже завалилась на бок. – Это же ребёнок. Мне кусать ребёнка за ногу? Это неправильно.

– Не расслабляйся, – скомандовала Уолт. – Надо выяснить, что происходит.

Перед Бобом в дверях стояла девочка среднего роста с длинными чёрными волосами, не малышка, но и не взрослая. Она помахала Милашке и Уолт.

Собака моргнула. Ей никогда не махали. Кошка подозрительно прищурилась. Это, безусловно, отвлекающий манёвр, чтобы они потеряли бдительность и ослабили оборону. Но Уолт этим не проведёшь! Не на ту напали.

– Ну вот! Они все тут, – включая свет, сказал Боб. Питомцы даже не успели прикрыть глаза! Уолт зашипела, Оскар страшно завопил, а потом изобразил злое рычание собаки.