Но грустить сейчас было бы не самой лучшей затеей.

— Пошли, мне не терпится тебе все показать!

Тина проводила меня на второй этаж, где мне предстояло жить ближайшее время.

— Мне нравится, у вас милый дом, — рассматривая гостевую комнату, отметила я.

— Располагайся. Я пока оставлю тебя, надо помочь маме, — девушка подмигнула и скрылась за дверью.

Помещение выглядело уютным. Из мебели здесь имелась небольшая кровать, окно веселенькой шторой, тумба с ночником, письменный стол и платяной шкаф. Без изысков, но мне вполне хватит. Я присела на край кровати — удобно. Для одной подходит идеально. Сейчас мне не хотелось даже думать о мужчинах, да и приводить кого-либо в чужой дом крайне неприлично. Прошло совсем мало времени с момента побега от прошлого, и воспоминания были слишком свежи, чтобы искать новое счастье. Да и нужно ли оно? Грусть снова затуманила мысли, но я взяла себя в руки и, наскоро разложив вещи, бодро пошагала вниз. Сидеть в одиночестве мне было противопоказано.

Женщины уже ожидали меня и не задавали лишних вопросов.

— Откроем бутылочку? — Ольга хитро прищурилась.

— Конечно, — мы с Тиной закивали.

Мы говорили о городе, о жизни, не касаясь личных вопросов. Не было испытующих взглядов, излишнего любопытства, оценок и комментариев. А главное, меня никто ни хотел поучать. Я просто наслаждалась индейкой, которая таяла во рту.

— Как же хорошо у вас, — призналась я, допивая очередной бокал.

— Это все потому, что ты приехала, — обняв меня, сказала Тина, — впереди тебя ждет только хорошее, вот увидишь.

— Обязательно! Например, хорошая погода на Новый год! — улыбнулась я, поднимая бокал.

— Ты обещала, что привезешь немного солнца! — рассмеялась Тина.

— Правда? А где же оно?

— Завтра. Все будет. Обещаю.

Вечер только начинался, и, судя по всему, он будет долгим и душевным.

Мы проболтали почти всю ночь. Ольга оставила нас вдвоем, отправившись спать. Когда я дошла до кондиции развязанного языка, то выложила Тине все, с малейшими подробностями и деталями. Как заправский психолог, она слушала, не перебивая, только покачивая головой.

Несколько раз я прослезилась, но она сказала, что это нормально, мне нужно выговориться и поплакать, станет легче.

Тина была единственной, кому я рассказала все в мельчайших подробностях. И она поняла. Поняла меня на сто процентов.

— Я могу только представить то, что ты чувствуешь. Потерять ребенка... да еще и так! Но боль пройдет. И тогда, ты сможешь трезво оценить ситуацию. Если хочешь мое мнение на этот счет, то я скажу. Или могу оставить его при себе, — заметила она.

— Говори.

3. 3

Выслушав меня, Тина выругалась.

— Он... самый настоящий псих! Поняла? Таких нужно как мартовских котов отводить в лечебницу и лишать возможности размножаться!

Я покачала головой. Понимала, что она права...

— Время расставит все на свои места. Ты найдешь нормального ответственного мужчину, который будет отвечать за слова и поступки. И никогда, слышишь, никогда он не позволит себе так поступить!

— Наверное, я пока не готова доверять, — я отвела глаза. Может быть, со временем я смогу забыть. Оставалось надеяться только на это.

Любила ли я? Сейчас это не имеет значения. Плыть по течению можно только сбросив камень с шеи, иначе пойдешь ко дну. И я приехала сюда, чтобы отделаться от этого тяжелого груза, тянущего вниз, оставив его на берегу Черного моря. Там, где мы впервые встретились с Сомовым.

— Ну все, идем спать. Утро вечера...

— Мудренее.

— Точно.

***

Проснулась я ближе к полудню. Усталость и тишина за окном как нельзя лучше подошли для долгого сна. К счастью, в этот день было воскресенье и некуда было спешить.