Регистрация прошла традиционно, под звуки марша Мендельсона и с длинной торжественной речью заведующей дворцом, слишком длинной на мой вкус.

Нас было семеро – мои родители, свидетели и я с дочкой и Мишелем. Мишель так волновался, что его пальцы дрожали, и он с трудом надел мне обручальное кольцо, внутри которого он заранее выгравировал Michel.

Мы поцеловались. Администратор и наша маленькая компания принялись поздравлять нас.

Нарядная, как куколка, Алинка без конца кружилась и смеялась, и даже попыталась под свадебный марш станцевать танец «соло», что вызвало дружный смех всех присутствующих. Она была очень радостной и уверенной в том, что Мишель и есть ее папа, который, наконец, вернулся к ней.

Церемония закончилась. Свершилось. Я превратилась в Нину Спада.

Сразу после регистрации мы, по московской традиции, съездили к Могиле Неизвестного Солдата, чтобы положить цветы. Мишель очень хотел, чтобы все было по-русски – символично, красиво и сентиментально. Он с огромным уважением относился к русским воинам, отдавшим свои жизни за наши.

Я полностью разделяла эти чувства, до глубины души благодарная нашим самоотверженным и мужественным русским героям Второй мировой войны. Вечная светлая память. И моя глубокая благодарность за наше мирное время всем выжившим ветеранам, среди которых находятся и мои папа и мама.

После прогулки по городу мы веселой компанией отправились на ужин в «Националь», где Мишель заказал изысканно убранный стол. На этот раз он заранее позаботился о том, чтобы нам подали заказное сухое импортное шампанское. Именно чисто сухое, он не признавал другого. Объяснил, что во Франции только оно считается настоящим. Так же, как и икра – икрой там считается только черная.

За ужином мы, наконец, расслабились после этого волнительного насыщенного дня. Напряжение спало, мы от души чокались, шутили и смеялись. Мишель строил планы на будущее. Постоянно поднимал бокал за меня, за Алинку, за наше будущее счастье. Он был «на вершине блаженства», по его собственным словам. Он много выпил в тот вечер, но пьяным не был. Я удивлялась тому, что пил он водку по-русски, то есть залпом и много, но не пьянел. Живо и с ясной головой обсуждал с англичанами возможность его устройства на работу в издательстве в Москве. Я наблюдала за ним и с удовольствием отмечала его блестящий ум, умение держаться, большую культуру.

Вечер прошел на одном дыхании.

После ресторана все разьехались на такси, которые любезно вызвал метрдотель за хорошие чаевые. А мы с Мишелем еще покатались на нашей «Чайке» по прекрасной ночной Москве, полюбовались подсветкой церквей и памятников.

Брачная ночь обернулась крепким успокоительным сном – мы были совершенно вымотаны за день, будучи на ногах с раннего утра, и алкоголь только усугубил нашу усталость.

А в наше «брачное утро» произошел сюрприз – совершенно неожиданный, но далеко не приятный. Хотя, казалось бы, ничто не предвещало этого.

В семь часов нас разбудил телефонный звонок. Я подскочила на кровати, испугавшись, что что-то не так с Алинкой, которая оставалась у родителей.

Схватила трубку. Но в ней раздался совсем незнакомый, резкий и визгливый женский голос:

– Гражданка Спада Нина Евгеньевна?!

– Да… – нерешительно ответила я, еще не привыкшая к своей новой фамилии.

– Мишель Спада находится у вас?!

– Да… а в чем дело?.. – недоумевала я.

– Немедленно вдвоем приезжайте в ОВИР! Обратитесь в 5-й кабинет!

Женщина бросила трубку.

Мы с Мишелем были ошеломлены. Как и кто узнал мой домашний телефон, который я нигде не сообщала? Почему нас разбудили в такое раннее время? И зачем нам ехать в ОВИР – отдел оформления виз?