Совсем иным, вдохновенным и красочным, сдобренным рискованными междометиями, был рассказ о вечере в кабаре «Мулен руж». Писатель снова завладел вниманием всех присутствующих.
– Что за музыка, что за танцы, а общество – весьма смешанное… от аристократа до простого горожанина. – Не преминул писатель рассказать и о своей встрече с блестящим и испорченным художником Анри Тулуз-Лотреком, чье творчество вдохновляли танцовщицы кабаре и проститутки.
Миссис Рэдли слушала его как зачарованная. Это был совершенно незнакомый ей мир, о котором она не смела даже мечтать. Разумеется, многие имена были ей известны, даже если некоторые из них произносились шепотом. Это были поэты и мыслители, презревшие условности общества и решившие шокировать его, что нередко им вполне удавалось. Они были поклонниками декаданса и других подобных веяний времени.
Прослушав рассказы писателя о Париже, Эмили проследовала в соседнюю комнату и здесь невольно оказалась в положении человека, подслушивающего чужой разговор. Двое уединившихся молодых людей вели беседу и, увлеченные ею, не заметили появления еще одной гостьи. Она же впервые оказалась в столь неловкой ситуации. Такого с ней еще не случалось – по крайней мере, на званых вечерах людей ее круга, где вежливость была превыше всего, даже при защите бесспорных истин, а комплименты являлись привычной формой обмена мнениями.
Разговор между молодыми людьми шел о том, в чем Эмили оказалась мало осведомленной. Это подстегнуло ее природное любопытство и заставило прислушаться. Не было привычных слов о погоде и о том, кто за кем ухаживает. Не касались беседующие и политики, банковских дел и дивидендов. Они говорили об искусстве, литературе, чувствах и идеях.
– Представляешь, он явился в зеленом! – воскликнул один из этих двоих, и в голосе его звучал подлинный ужас, а на лице появилась гримаса, словно от физической боли. – Музыка была, бесспорно, пурпурной, самой пурпурной, какую я когда-либо слышал! Все оттенки индиго и фиолетового, тающие во мраке. Зеленый же цвет бесчувственен. О каком восприятии может идти речь?
– Ты сказал ему об этом? – быстро спросил его собеседник.
– Попытался. Столько времени на него потратил, объясняя связь между органами чувств, втолковывая ему, что цвет и звук – это две равные части единого целого, а вкус и осязание дополняют друг друга. Но я не уверен, что до него это дошло. – Говоривший энергично жестикулировал, сжимая и разжимая пальцы. – Я хотел, чтобы он понял, что такое подлинное искусство. Но он такой ограниченный, одномерный… Что тут еще можно сделать?
– Шок! – неожиданно сказал его собеседник. – Путем воздействия на подсознание его можно заставить изменить свои взгляды.
Юноша хлопнул себя по лбу:
– Ну конечно! Как я сам не додумался? Именно так говорит наш дорогой Оскар: первая задача художника – постоянно удивлять.
Его приятель доверительно наклонился к нему:
– Дорогой друг! Ты видел «Липпинскопский ежемесячник» за прошлый месяц?
Разговаривая, они по-прежнему не замечали присутствия Эмили, стоявшей всего в нескольких шагах от них.
Молодой человек, только что возмущавшийся «бесчувственностью» какого-то своего знакомого, призадумался, припоминая:
– Нет, не видел. Ты имеешь в виду июльский номер? А почему ты спрашиваешь? Что там? Неужели Оскар напечатал что-то ужасное? – Он легонько дотронулся до плеча своего собеседника. – Расскажи мне.
– О, это нечто потрясающее и великолепное! – охотно откликнулся тот, не заставив себя ждать. – Это повесть о прекрасном юноше… сам догадайся, о ком речь. Он попадает под влияние самодовольного и испорченного денди, намного старше его, который необычайно образован и остроумен. Однажды в разговоре с ним юноша поделился своей заветной мечтой: никогда не стареть и выглядеть так, как он выглядит в момент этого разговора. – Рассказчик вскинул брови. – А он был дьявольски красив, поверь мне!