А волшебницы творили чудеса: одна бесстрашно разила врага, вселив в себя дух Людмилы Павлюченко, другая держала на себе целый полк, и эту богиню хозчасти (и не надо смеяться тут!) слушались даже бездушные трактора, которые артачились везти нужное нам ВСЁ. Что уж говорить про коней и, тем более, мужиков под ее началом? И у тех и у других даже сомнений не вызывало, кто есть истинный вожак табуна.

Но больше всего волшебниц обитало, разумеется, в медчастях и госпиталях. И вот про них-то я и хотел бы сейчас рассказ повести.

Восстановление искалеченных кадров буквально шло не по дням, а по часам – такова была сила Любви, что щедро лилась на, иссушенный жаром напалма, солдатский сухостой душевной конституции. И девочки знали это, делясь живительными гранами вселенского здоровья с нами, обладателями желтых и красных полос состояния «хилпойнтов», как часто выражались теперь уже бывшие участники бывших «шутеров» бывшей виртуальной реальности от первого лица. Теперь их первое, и единственное, лицо участвовало в реальных шутерах, разительно отличающихся от их предыдущего, богатейшего опыта кибервойны.

Девочки нас любили. Каждому нуждающемуся всегда находилась пара. Почему-то всегда. Я не знаю, почему. А тогда я таких вопросов себе и не задавал даже. Не задавал по одной причине: среда тотального насилия меняет философию, выметая из нее демагогию, аксиологию и амбивалентность разом. Мы просто принимали жизнь таковой, какая она есть. И это и была свобода, скажу я тебе. Чистая и незамутненная. По крайне мере, намного чище, чем я встречал до этого – мы делали то, чего желали. И – главное, что отличает Ту Самую Свободу от мнимой – мы не делали того, что нам было не по душе. Мы не делали того, чего делать не хотели. И это была свобода.

А когда лишь потакаешь своим желаниям – это не свобода. «Делаю что хочу» – это священный принцип убогих и рабов: таким просто достаточно внушить, чего же они «хотят», и всё. С этого момента всё их стадо – твое.

Итак, девочки поднимали нас из инвалидных кресел, а многих и из могил и отправляли на фронт. Точнее, мы сами бежали туда, порой даже в охотку. Но горе приходило к тому, кто использовал их Любовь в целях остаться в госпитале на-подольше. Кара была ужасна! И лучше я ее пересказывать здесь не буду… Скажу лишь, что бедолага один черт выметался в окопы, но только с той лишь разницей, что покровительства женщин он на время лишался. Девушки и женщины, что встречали его уже на передовой, каким-то из своих шестидесяти шести чувств безошибочно угадывали такого «слабодуху» и всячески отравляли ему, и без того нелегкую, вшивую жизнь.

На самом деле вшивую – тебе это известно: наряду с девушками, нашего тепла искали и эти вечные шестиногие спутники солдата.

– Наркоша, посмотри, шо там у меня ползает?

– Сам смотри, если шибко соскучился! А если так уж свербит – могу своих показать, у них, по ходу пополнение вчера было – полночи на затылке гулянки устраивали!

Выбивание вшей из одежды – стандартная процедура подготовки к отбою. Выходили все с подветренной стороны, желательно на какой-нибудь водоем (у нас его заменяла обрезанная по-вдоль пятикубовая цистерна), снималась одежда, вплоть до исподнего, и все войска «подкожного противника» выхлапывались в воду. Иногда поверхность воды смазывалась каким-нибудь моторным маслом, чтоб уж, значит, наверняка.

Девушки, по первости, стеснялись таких публичных процедур, но потом быстро понимали, что, когда ведется бой, прелестей вокруг не замечают, и тоже, с задорным остервенением, освобождали оккупированные территории. Да и стоять, ждать своей очереди, порой не было никакого терпения: вши на других телах, едва заслышав хлопки одежды, начинали активнее зарываться в плоть у тех, кто стоял в такой очереди. А может, и связь у них какая-то была с теми, кто попал под раздачу. Так что… в атаку все шли сообща, плечом к плечу, так сказать. Ну, иногда и другим к другому тесно прижимались…