Да только степное приволье ковыля вмале переходит и вовсе в фиолетовые полоски полбы, чьи стелющиеся кустики покачивают удлиненными, узкими колосками, точно постукивая и вовсе сочными, искрасна-желтыми зачатками, укутанными в реснитчатые листочки.

Эта распахнутая ширь, желающая обнять тебя или саму планету, соприкоснувшись с лазурными небесами, создает чуть заметную дымку, в которой зараз отражаются и вовсе ярчайшие по краскам синие кулиги затерявшихся васильков.

Впрочем, такое раздолье лугов и жнивья лишь одна половина тех просторов Белой Лебедии, которая замещается лесным краем, где зеленые сосняки, кедровники, пихтачи, кедрачи, ельники также враз уступают место оливково-зеленым, словно только окрасившимся, дубравам, осинникам, липнякам, ольховникам, черемушникам, а то и вовсе бело-черным пежинам березников. Еще немного той салатной кладовой и ей на смену поднимутся горные хребты, увенчанные ледяными ребристыми наростами. Покатые ложбины на тех скалистых склонах, покрытые сине-зелеными слоевищами мхов, рыхлыми дерниками ползучего проломника, живописно соединяются с более низкими отрогами, имеющими не просто каменные отложения, а прямо-таки множественные разломы, многометровые обрывистые трещины. Не менее грандиозные котловины, плавно срастаются с отрожистыми кручами, вытянувшимися вдоль горизонта утесистой стеной, с вереницей отдельных гребней и кряжей, одетых в снежные шапки точно подпирающих закругленный свод неба, а потому и переливающихся аквамариновыми тонами. В долинах тех горных гряд, иссеченных тонкими нитями бело-синих горных рек, низкорослые травы поражают взгляд сочностью цвета и ребят приземистыми, светло-лиловыми, синими, желтыми, кремовыми островками цветов: примул, горечавок, мытников и лютиков.

Сонмище ручейков, родников, криниц, ключей бороздят пространство Белой Лебедии, не только равнинного травостоя, но и горных районов, лесных просторов и говорливо гутарят промеж себя, так ровно играют они на разнообразных инструментах, не только гуслях, но и жалейке, рожке, домре, волынке, свирели, кугикле, трещотках, калюке, ложках, сопелках, жужжалках, свистульках, бубнах, рубелях, пищалках, фурчалках, ревунах, варганах… Пожалуй, на всех инструментах разом, а быть может на каждом в отдельности… Тот, кто играет, пальцами нежно проводит по струнам, стремительно вдувает воздух в духовые инструменты, порывисто встряхивает ложки, ударяя ими друг о друга… И слышится, растекаясь по этой чудной земле, нашей прародине, заливистый, нежно-мелодичный перезвон, славящий не только чистоту природы, но и все его творения.

Едва приметно идет рябью синь небес и в ней отражаются плывущие, точно в облачных одеяниях, белоснежные лебеди, чьи клювы то желтыми, то оранжевыми дождинками переливаются на фоне медово-янтарного солнечного диска.

Это был удивительный человек!

Встреча, с которым ровно дар Богов или судьбы, ценность кой ты осознаешь лишь с течением времени.

Всегда ступающий тропой правды, справедливости, он – Владимир Митрофанович, не раз, в своей жизни пересекаясь, обжигался человеческой подлостью и низостью, но никогда не терял веры в людской род.

Мальцом прошедший военный Сталинград, переживший страшную болезнь, схоронивший родных и любимых, даже в свои преклонные года он не был сломлен. И подобия вековечного дуба, не давший и малой трещины на собственном стволе, продолжал жить, творить, любить, оберегать.

Он был беспокоен в своих мыслях, творчестве и в жизни, стараясь охватить наше прошлое, настоящее, будущее и творил, несомненно, на века. Герои его рассказов, повестей, так же, как и он боролись за лучшее на этой Земле и этому лучшему нас учили.