– Ваша личная стража не позволила, – с невозмутимым видом парировал молодой человек.

– Педро? – девушка звонко рассмеялась и обменялась лукавым взглядом со своей компаньонкой. – Педро, конечно, грозный страж, но вас, я вижу, не испугало соседство с другой моей «охраной»? – она кивнула в сторону черного пса, лениво расположившегося неподалеку. Тот, уловив знакомые нотки в ее голосе, поднял голову, неторопливо поднялся на лапы и степенно направился к своей хозяйке.

Диего, завороженный, следил, как пес, словно тень, обходит его, и на миг ему почудилось, что шелковистый хвост коснулся ноги. Зверь грациозно опустился у ног девушки, уткнувшись мордой в ее колени. София ласково погладила его между ушей.

– Вчера мне показалось, мы начали понимать друг друга.

– Да? – София улыбнулась собаке и, подняв глаза на Диего, заметила. – Я рада, что у него здесь появился друг. Амиго очень разборчив.

Она замолчала, продолжая гладить пса. Диего не мог отвести взгляда от ее тонких рук, нежно скользящих по лоснящейся шерсти, от неспешных движений, от почесываний под подбородком и шеей. В тишине звучало лишь приглушенное повизгивание преданности, исходящее от четвероногого друга.

Вдруг Диего пронзила мысль: он хотел бы быть на его месте. Это осознание словно ожогом опалило его, заставив вскочить:

– Прошу прощения, сеньорита София, мне необходимо откланяться, – выпалил он, судорожно выхватывая перчатки из-за пояса. – Я вспомнил, что обещал отцу поехать с ним на дальний выпас. С вашего позволения, – он торопливо поклонился перед Софией и ее молчаливой спутницей и, не дожидаясь ответа, направился к калитке.

Ее взгляд, задумчивый и обжигающий, словно клеймо, пылал на его спине, погоняя и подстегивая. Собрав воедино остатки самообладания, Диего, стараясь сохранить видимость невозмутимости, нарочито медленно натянул шляпу, затем тщательно, с показной небрежностью, водрузил на руки перчатки. Вырвавшись за пределы гасиенды, он вскочил на спину златогривого паломино и вонзил шпоры в ее бока. Арабелла, подгоняемая отчаянием хозяина, неслась вперед, словно ветер, впервые преодолевая пространство с такой исступленной скоростью. Подлетев к дому, он резко натянул поводья, спрыгнул на землю и бросил их подбежавшему Пепито.

Во внутреннем дворике царила тишина. Диего взлетел по лестнице на второй этаж, пронесся по балкону и, словно загнанный зверь, влетел в свою комнату. Захлопнув дверь и задвинув тяжелый засов, отгораживаясь от мира, он рухнул на кровать, комкая подушку в бессильной злобе. Так и лежал, до самого обеда, лишь изредка выдыхая сквозь зубы проклятие: «Дурак, дурак, дурак».

А верный мозо стоял в потайной комнате, и тревога за молодого хозяина сквозила в каждом его движении, в каждом взгляде, брошенном в узкую щель глазка. В то же самое время дон Алехандро, оторвавшись от важных бумаг, которые он изучал в тот самый момент, когда сын, словно вихрь, ворвался в гасиенду, сидел в библиотеке и, погруженный в мрачные раздумья, смотрел на стройные ряды книжных томов, ожидая вестей от Бернардо, смутно надеясь, что верный слуга прольет свет на причину столь внезапного смятения Диего.

София не могла не заметить странного бегства гостя. Она не уловила момент, когда Диего поднялся, но взгляд безошибочно зафиксировал, как его губы превратились в тонкую, напряженную полоску, а лицо застыло в маске непроницаемости.

В задумчивости София проводила взглядом его учтивый, хоть и резкий, поклон ей и Анне, а затем и его стремительное удаление в сторону садовой калитки. Что послужило причиной столь неожиданной перемены? Перебирая в памяти обрывки недавней беседы, она не находила ни единого намека на подобный финал. Вежливый тон, отсутствие личных выпадов, обсуждение сержанта и Амиго… Ничто не предвещало столь поспешного бегства. Однако удаляющийся топот копыт за оградой говорил об обратном.