– Не говори пока никому, – только и смог попросить Вяз. Он не первый раз произносил эту просьбу. Сегодня у него было новое объяснение: – Пусть хотя бы пройдет Игра.

Вяз умолк. Может, дело в самой Игре? Или в том, что принесли с собой на этот корабль сами иномирцы? Лес, шелестящий листвой, разбрасывающий хвою по всему судну: она каким-то чудом проскальзывала даже в простыни Вяза, скучая, ластясь, стремясь к себе подобному, и недовольная Льдиния вытряхивала каждое утро из постели новые иголки. Может, дело в их нарядах, играх, песнях, в чуждых этому миру телах? Может, они слишком далекие этому космосу, этим звездам, всему этому металлу и он отторгает их, не пускает дальше, пытается вернуть туда, откуда они пришли?

Вот только возвращаться теперь некуда. Там всё – труха и ядовитая гниль.

А может, – Вяз задержал взгляд на белоснежной макушке Еля, – может, его вина в происходящем еще глубже? Может, пора собраться с силами и признаться остальным, что лично он, Вяз, взял с собой на Корабль?

Он вздохнул. Все потом. Сегодня – Игра. Может, все пройдет так, что и рассказывать будет нечего.

– А дальше? – прервал его размышления Ель.

– А дальше попытаемся разобраться. Должен же быть какой-то выход?

Ель только пожал плечами. И вновь склонился над пультом.

К моменту Большой Беды люди уже давно не боялись космоса. К Земле их пригвоздили не изъяны техники, не страх неизвестного и, уж конечно, не какая-то особая привязанность к планете, жизнь на которой уже тогда походила на пребывание в захлопывающемся капкане.

Нет, людской род подводили слабости, так презираемые иномирцами: скоротечность жизни, слабость тел, несовершенства творений.

Человечество знало, где хотело бы оказаться, какая планета смогла бы стать для них новым домом – тем, с которым они могли бы обойтись бережнее на этот раз. Но людского века не хватило бы, чтобы добраться туда.

Перед иномирцами такого препятствия не стояло: отпущенный им срок мог измеряться и тысячелетиями. И они готовы были прийти забрать долги.

Петр, отец Николы, стоял у истоков разработки космического корабля, на котором иномирцы покинули Землю.

Они все тогда уже были обречены искать выход, пусть кто-то признавал это, а кто-то – совсем не хотел. Но иномирцам, чтобы спастись от болезней, мертвой земли и отравленных вод, хватило бы и того решения, что имелось у людей.

В итоге они бы все равно послушали Вяза. Иномирцы могли столетиями выбирать себе правителя и, когда наконец останавливались на ком-то, предпочитали ему доверять. Вяз понимал, что война никогда не будет верным решением и с ней исчезнет все то немногое, что удалось сохранить в больших бедах.

В нем оказалось достаточно силы, чтобы прощать и уметь просить о помощи. И смириться с тем решением, которое мог предложить Петр.

Людские языки иномирцы помнили еще со стародавних времен и вынуждены были освежить эту память. Петр переживал, что не успеет обучить остальному, но его опасения не оправдались. Новые знания давались иномирцам куда быстрее и легче, чем людям.

Они освоили премудрости навигации и обращения с кораблем.

– Мы можем презирать все это, – Ель тогда кивнул на разложенные перед Петром чертежи, – за бездушность, за холодную логику, за предсказуемость. Но все это точно окажется нам по силам.

Лавр был прав: занять себя чем-то сегодня оказалось решительно невозможно. Из-за начала Игры все привычные дела на Корабле приостановили. После ухода Лавра Никола еще почти час пытался что-то читать в библиотеке, но взгляд бесполезно скользил по строчкам, а мысли оставались тревожными и пустыми. Сдавшись, он сам в итоге отправился на поиски Лавра и Элоизы.