ков симпозиума, которых разместили в казарменных усло-

виях с двухъярусными кроватями. Даже профессора.

Все для богатых иностранцев. Мне это было и понятно,

и смешно. Сейчас даже не знаю, поймут ли? Миллионер

в это время посещает родной НИИ, и его там принимают

с почестями, отдав должное его богатству. Обманутый

и обнищавший миллионер добирается до отеля на Бала-

тоне.

Как отличить братьев, если они похожи, как две капли

воды? Служащие отеля в недоразумении. Не придумали

ничего лучше, как устроить экзамен по географии

на английском языке.

Американец говорит на местном диалекте, так как там

он живет в окружении выходцев из соцстран. А его брат-

изобретатель шпарит на чистом английском.

Изобретатель отправляется в Америку, а миллионер

попадает в психушку, так как возомнил себя богачом.

В Америке изобретатель попадает впросак, не признав

жену миллионера, затеяв интрижку с прислугой. В конце

концов он начинает скучать по дому и невесте. Под выду-

манным предлогом он покидает богатую Америку

и возвращается домой с женой брата.

Теперь жены перепутали своих мужей. Но заканчива-

ется все позитивно. Каждый остается при своем инте-

ресе – богатый едет в Америку, изобретатель сумел стать

счастливым дома.

Вот такой замечательный фильм. Хочу увидеть его

еще хоть раз. Не поможете ли?

Сельский врач Илья Львович вышел на крыльцо своего

дома, пристроенного к сельской больницы. Бабка Матрена,

согнутая радикулитом, получив от доктора мазь и таблетки,

вышла следом и раскланялась: «Ой, спасибо, сынок, спа-

сибо. Выручил». И протянула в благодарность узелок:

«На доброе здоровьице. Тут немного творожку

и маслица – сама сбивала». И засеменила к калитке.

В это время пришлый пастух Егор собирал стадо, стре-

ляя кнутом. Хозяйки выгоняли скотину на молодую травку:

мычали коровы, блеяли овцы и козы. Женщины перекиды-

вались приветствиями и замечаниями: «Сегодня, Татьяна,

твоя очередь принимать Егора на постой», – «Сама знаю».

Так было заведено: каждая хозяйка, имеющая скот,

поочередно принимала пастуха на постой, кормила ужи-

ном и оставляла на ночлег, утром подавала завтрак,

а на обед давала котомку с нехитрым обедом, что было

дома: хлебом, молоком, картошкой.

Поле через овраг было уже вспахано под яровые. Дед

Степан, обутый в сплетенные им самим лапти, шагая

по пашне, разбрасывал правой рукой зерно, выгребая его

из соломенного лукошка, подвешенного через плечо

на широкой лямке. Так было и до войны. Такую картину

одни могли наблюдать в жизни, другие – в кадрах кино-

хроники, запечатлевшей то время.

Ватага ребятишек, сжимая в кулаке деньги, спешила

по заданию матерей к открытию сельпо за хлебом, солью,

сахаром, а кто и за керосином. Электричества пока

не было, хотя и грозили его пустить от мельницы.

Начинался обычный трудовой день. Как вдруг, со сторо-

ны реки из-за бугра послышался шум, подобный граю

от воробьиной стаи. Шум приближался и уже можно было

расслышать отдельные голоса и разобрать о чем речь:

– Ванька, аж, о двух головах!

– А если треснуть его по башке? Зазвенит? – вторил

ему другой мальчишеский голос…

Тетка Варвара молча шла, таща на закорках хныкающе-

го внука. На его голове возвышалось нечто невообразимое,

замотанное платками. Увидев доктора, тетка запричитала:

«Что я скажу его родителям? Этот олух, – так она обозва-

ла Вальку, – нацепил на голову ночной горшок, как шля-

пу, а он не снимается – уши мешают… Что тебе будет? Уж,

сделайте что-нибудь, помогите!» И протянула Илье Льво-

вичу аккуратное лукошко, полное яиц. Врач поднял Ваньку

на руки и исчез за дверью. Что он творил с Ванькой

не известно, но вскоре, Ванька появился на крыльце заре-